Мекленбургская принцесса - Иван Оченков Страница 28

А на том месте, где разыгралась страшная трагедия, уже ничего не напоминало о случившемся. Пролитая кровь впиталась в землю, примятая трава расправилась и лишь несколько сломанных в горячке боя веток свидетельствовали о произошедшем. Впрочем, был еще один свидетель. Старый Клаус, как только началась пальба, не стал разыгрывать из себя героя и прямиком кинулся в ближайшие кусты. Ему повезло, пока шла схватка, до него никому не было дела, а затем про возницу просто забыли. Выбравшись из своего укрытия, герцогский конюх огляделся и быстрым шагом направился назад. Ему и думать было нечего о том, чтобы драться с разбойниками, но он вполне мог успеть привести помощь.

Хотя его все назвали Старым Клаусом, он был еще вполне бодр и быстро добрался до ближайшей деревни. Постоялого двора в ней не было, только трактир, и именно туда он и направился.

— Помогите, — прохрипел он.

— Что случилось? — высоко поднял брови трактирщик.

— На нас напали…

— Кто напал?

— Разбойники.

— На кого это, на вас?

— Я слуга его высочества герцога Брауншвейгского и был в свите принцессы Мекленбургской. Да вы, верно, видели, как мы проезжали мимо вашей деревни.

— Да, было такое, — покивал головой хозяин и велел служанке: — ну-ка, дай кружку пива человеку, видать, он и впрямь попал в беду.

— Нам нужна помощь, они увезли госпожу Марту и маленькую принцессу!

— Ты говоришь вздор, — неожиданно вмешался сидящий в углу молодой человек, одетый как средней руки дворянин. — Мекленбургская принцесса Евгения вместе с матерью герцогиней Катариной Шведской сидят сейчас в Гюстровском замке, а не разъезжают по Брауншвейгу!

— Не в обиду будь сказано вашей милости, — отозвался утоливший жажду возница, — да только у герцога-странника далеко не одна дочь. Уж это вам всякий скажет! Я слова не скажу про его жену герцогиню Катарину и их детей, да пошлет им всем Господь многих лет жизни! Но при дворе его благородной матушки герцогини Клары Марии давно живет его старшая дочь, родившаяся еще, когда тот был простым принцем-изгнанником и бродил по дорогам Германии, спасаясь от своих жадных родственников, задумавших его погубить.

— А госпожа Марта — мать этой малышки?

— Истинная правда, благородный господин! — закивал Клаус.

— Но отчего ты зовешь её принцессой? Ведь она незаконнорожденная дочь Иоганна Альбрехта!

— Ваша Милость, как видно, давно не были в наших местах, ибо тут все давно знают, что герцогиня Клара Мария души не чает в своей внучке, хоть та и не родилась в законном браке! А потому, она упросила своего сына дать ей титул такой же, как и тем его детям, что родила Катарина Шведская. Ну, а поскольку, не в укор будь сказано нашему доброму герцогу-страннику, он не слишком-то привык считаться с правилами и законами, то ему ничего не стоило объявить свою приблудную дочь принцессой!

— Всем известно, что Мекленбургский герцог — еретик, и отрекся от истинной веры! — пробурчал кто-то из присутствующих, но его тут же одернули.

— Чтобы ты понимал, простофиля. Зато он справедлив и милостив к беднякам и безжалостен к обирающим их богатеям и чиновникам!

— С чего это ты взял?

— С того, что когда он вернул себе герцогство, то первым делом приказал повесить всех сборщиков налогов и с тех пор Мекленбург процветает, хотя Иоганн Альбрехт там уже давненько не был!

— Он сбежал в дикую Московию, и тамошние дикари выбрали его своим царем!

— Зато теперь в его землях даже самая последняя крестьянка ходит в мехах, как будто она любимая дочка бургграфа! У меня кум частенько бывает в тех местах и сам все видел. Так что его подданным не приходится жаловаться на своего господина и, ей богу, я бы и сам не прочь стать таковым.

— Где ты говоришь, это случилось? — тихонько спросил Клауса подошедший к нему дворянин, не обращая внимания на развернувшуюся перепалку.

— В миле ^[7] отсюда, добрый господин!

— Ты покажешь мне это место?

— С радостью, только неужто вы один пойдете на выручку маленькой принцессе?

— Ты видишь здесь ещё кого-нибудь? — вопросом на вопрос ответил тот.

— Как прикажет Ваша Милость.

— Ну и отлично, — усмехнулся незнакомец и обернулся к слуге, уплетавшему за обе щеки наваристую похлебку: — Эй, Иржик, хватит стучать ложкой! Поднимайся и седлай лошадей.

— Но как же так, господин фон Гершов, — возмутился тот, — вы ведь не успели отобедать, да и кони наши еще не отдохнули!

— Я сказал — седлать лошадей! — сдвинул брови Болек и слуга, хоть и нехотя, всё-таки отправился выполнять распоряжения, ворча при этом о своей каторжной жизни.

После нескольких часов скачки, главарь бандитов, очевидно, решил, что они удались на достаточное расстояние от места трагедии, и распорядился остановиться на отдых. Повинуясь его приказу, подручные сбросили наземь пленниц и принялись разводить огонь, чтобы приготовить пищу. Шурка, воспользовавшись свободой, бросилась к матери и, обняв её, прижалась к груди.

— Всё будет хорошо, моя милая, — попыталась успокоить её Марта. — Нас обязательно спасут.

— Это вряд ли, мадемуазель, — раздался рядом насмешливый голос Бопре. — Пока в замке герцогов поймут, что случилось, мы будем уже далеко.

— Негодяй! — процедила в ответ камеристка и наклонила голову к дочери, чтобы не видеть самодовольного лица предателя.

— Зато — богатый! — весело засмеялся тот, ничуть не чувствуя себя оскорбленным.

— Оставьте его, матушка, он просто дурак! — неожиданно для самой себя выпалила Шурка и с вызовом посмотрела на француза. — Да-да, вы просто недоумок, мсье! Немного терпения и вы вполне смогли бы жениться на моей матери, и, получив в награду титул и земли, безбедно жить до конца своих дней! Но, поскольку всеблагой Господь озаботился дать вам только смазливую наружность, совсем позабыв о мозгах, этой блестящей будущности вы предпочли ремесло вора и разбойника!

— O lala! — не удержался от возгласа гугенот, — оказывается, у юной принцессы весьма острый язычок! Но я не обращаю внимания на оскорбления, полученные от глупых маленьких девочек. Тем более, что моя награда будет достаточно велика…