Война с деревьями начнется тринадцатого - Дидье ван Ковелер Страница 28

Сердце у меня замирает. За пуленепробиваемым стеклом на табурете, сгорбившись, сидит Бренда. Неподвижная, с нечесаными волосами, она неотрывно смотрит в пол.

– Держись! – шепчет знакомый внутренний голос.

Рука Лили Ноктис ложится мне на шею. Я сбрасываю ее движением плеча.

– Каково ваше решение по присяжному номер семь, господин помощник генерального прокурора? – спрашивает судья посередине.

Это толстая дама с высоким пучком крашеных волос. На ней тоже красное платье, но с рукавами из белого меха. Она вся увешана побрякушками, а в руке держит молоточек.

– Отвод, госпожа председатель суда! – гремит старик в парике.

На гигантском экране, который висит перед ними, я вижу сидящих за столом шестерых человек с затравленными взглядами. Один мужчина встает из-за стола.

– Присяжная номер восемь! – объявляет председатель суда. – Мэтр, ваше слово?

– Принимается, – мямлит робкий юноша, похоже, адвокат Бренды.

– Господин помощник генерального прокурора?

– Даю отвод, – возражает парик.

Молоток падает. Из-за стола поспешно встает женщина средних лет и быстро уходит. Остальных четверых, похоже, ждет та же участь.

– Хорошо, – заключает председатель суда, – можно выключить экран. Поскольку все присяжные получили отвод со стороны обвинения, дело переходит в компетенцию военного трибунала. Слово стороне защиты.

Адвокат вскакивает, роняя документы. Глядя вбок, он невнятно бормочет:

– Ваша честь, на то время, пока будут подбирать новых присяжных, могу ли я ходатайствовать об отстранении от этого дела?

– Это ничего не изменит, – замечает помощник прокурора в красном.

Судья утвердительно опускает молоток.

– В таком случае, ваша честь, поскольку я был назначен адвокатом в гражданском процессе, то теперь не могу представлять интересы подсудимой.

– Конечно, – отвечает судья. – Спасибо, что пришли.

Адвокат делает поклон, собирает бумаги и исчезает через боковую дверь, даже не взглянув на свою клиентку.

Бренда поднимает голову. Я стараюсь поймать ее взгляд. Но она смотрит на помощника прокурора. С напряженным вниманием, словно через оптический прицел.

– Итак, – объявляет верховный судья, глотнув воды из стакана. – Слово предоставляется первому свидетелю обвинения, полковнику медицины Флешу. Пристав, введите свидетеля.

Тип, похожий на метрдотеля, отстраняет нас, чтобы впустить ответственного за вакцинацию, который комментировал распространение гриппа-V на государственном новостном канале. Свидетель выходит к металлическому барьеру, осеняет себя знаком Рулетки, клянется говорить правду и разражается обвинениями в адрес Бренды. Из-за нее уже двадцать четыре тысячи невинных людей погибли от иноземного вируса, и только публичное наказание может стать адекватным ответом на это преступление против человечества.

Бренда снова низко опускает голову и закрывает лицо руками.

– Господин помощник прокурора, у вас есть вопросы?

– Нет, ваша честь, считаю, что я уже получил ответ. Я могу перейти к обвинительному заключению? – продолжает он, взглянув на часы.

– Одну минуту. Слово предоставляется свидетелю для дачи показаний о моральном облике подсудимой.

С болью в сердце я смотрю на Бренду, запертую в стеклянной клетке. Она сидит, сжавшись в комок, плечи дрожат от озноба, и она даже не чувствует моего взгляда. Прекрасная Бренда – справедливая и взбалмошная, задиристая и уязвимая, несносная и неотразимая. Безработная топ-модель, никому не ведомая художница, у которой только один поклонник – я… Мне вдруг вспоминается, как по вечерам я подглядывал за ней из чердачного окна, а она, выплескивая ярость, дубасила по мешку с песком, обзывая его негодяем и сволочью. Эх, Бренда, Бренда… Разделившая мужчин на три категории: Флегматики, Маразматики и Женатики – и выбравшая одиночество… Все удары судьбы, все измены и разочарования подготовили почву для того, чтобы в ее опустошенном сердце нашлось место и для меня. Даже если Бренда не принимала мою любовь всерьез, это все-таки помогло ей воспрянуть духом. Я вовлек ее в мир сверхъестественного, потребовал от нее невозможного, и она снова поверила в себя…

Как я мог предпочесть ей холодную манипуляторшу Ноктис? Я чуть не поддался магии власти и льстивым словам, которыми Лили тешила мое самолюбие… Хотя мне до сих пор приятно думать, что она пыталась уловить меня в свои сети, как взрослого. Как моего отца, например.

Бренда поднимает голову и видит меня. Она вздрагивает, делает мне знак рукой «беги отсюда», но, обнаружив рядом со мной министра, бессильно опускает руки на колени. Я вижу, как она измучена, опустошена. В мыслях она уже далеко от этого суда, где приговор ей вынесен заранее. Чтобы подбодрить Бренду, я украдкой показываю ей сжатый кулак. Покачав головой, она отвечает слабой улыбкой. Ее взгляд говорит о том, что мы видимся последний раз.

Как помочь ей? Я делаю то, чему научил меня Пиктон. Мысленно посылаю Бренде образы. Показываю картину нашего будущего. Все то прекрасное, что ждет нас, если мы в него поверим. Смотри, Бренда, я освобождаю тебя из стеклянной клетки, а потом, когда становлюсь взрослым, ты выходишь за меня замуж. Мы очень счастливы, и у нас нет детей. Мы усыновили плюшевого медведя, в которого переселилась душа мертвого ученого, и он помогает нам в делах. Ты целыми днями пишешь великолепные картины, а я их продаю. Я организую твои выставки, а Пиктон ведет переговоры с искусствоведами и покупателями. А еще, Бренда, люди заключили мир с растениями благодаря твоим магическим полотнам, которые теперь стоят целое состояние. Огромные деньги, которые мы зарабатываем, позволили нам объехать всю планету и найти людей, выживших пятьдесят лет назад во время Первой мировой войны с деревьями. Мы говорим им, что они могут выйти из своих пещер, потому что воздухом снова можно дышать. Мы начинаем новую историю человечества. Втроем, вдали от Объединенных Штатов, где революция Лили Ноктис просто сменила в правительстве несколько лиц… Тебе нравится, Бренда? Давай мечтать об этом вместе?

– Повторяю, слово предоставляется свидетелю для дачи показаний о моральном облике подсудимой!

– Это ты, – шепчет мне Лили.

Верховный судья и помощник прокурора смотрят на меня с нетерпением и откровенным недоверием.

Я выхожу к металлическому барьеру, где судебный исполнитель предлагает мне осенить себя знаком Рулетки и принести присягу.

– Повторяйте за мной: «Повелитель игры, сущий на небесах, клянусь говорить правду, только правду и ничего, кроме правды».

Я клянусь. Теперь вранье, которое я собираюсь произнести, будет официально считаться правдой.

– По особой просьбе правительства, – с недовольным видом произносит судья, – Верховный суд согласился выслушать показания несовершеннолетнего, который утверждает, что имеет отношение к рассматриваемому делу. Слово предоставляется защите.