Фагоцит. Покой нам только снится - Андрей Величко Страница 27

Мне позвонил Ефремов.

– На ловца и зверь бежит, – сообщил он. – В данном случае зверь готов написать серию романов про советских роботов в космосе, начиная с Луны и заканчивая, кажется, планетами Сириуса. Зовут его Александр Петрович.

Я начал перебирать в уме всех известных мне писателей по имени Александр. Фадеев давно застрелился, а Иванов – который пародист – писать, кажется, еще не начал. А если и начал, то точно не романы. И он, насколько я помню, не Петрович. Гладков? Он вроде не фантаст, а мемуарист. Опа, кажется, понял!

– Выбегалло забегалло? – цитатой из «Понедельник начинается в субботу» уточнил я.

– Оно самое, только не забегалло, а звонилло. И, кстати, если у вас к Казанцеву отрицательное отношение, то это зря. В прошлом Антонова он был чуть ли не единственным известным писателем, поддержавшим меня во время травли после начала публикации «Часа быка». Ну, а что он Стругацких не любит, так это объяснимо. Вы бы полюбили авторов, ухитрившихся изобразить вас в виде такого героя?

– Я бы, пожалуй, возгордился. Но это ладно, только он же писать не умеет! И вкуса совсем нет. Как он испохабит свою же собственную, и не такую уж плохую в исходном виде «Планету бурь», это уму непостижимо. Или уже начал похабить?

– Не знаю, но про условия на Венере он меня спросить успел. И вы не совсем правы – Казанцев умеет писать. На уровне неплохого ремесленника, однако, как говорят в будущем, «пипл хавает». Ему, этому «пиплу» в общем-то больше ничего и не нужно, а значит, и вам тоже. Но главное достоинство Александра Петровича состоит в том, что безупречно следует всем изгибам и завихрениям линии партии. Просто редкий нюх у человека. К тому же… кого он там, в будущем, травил?

– Лукина. Это писатель не чета ему.

– Ну вот, вам представляется возможность сделать так, чтобы у Казанцева не оставалось времени ни на какую травлю. Если он размахнется на сериал, то будет писать его лет пятнадцать.

– Хорошо, и что вы ему сказали?

– Пообещал, что познакомлю его с вами. И предположил, что вы отнесетесь к идее написания им цикла романов положительно.

– Согласен, диктуйте его телефон, позвоню, договорюсь о встрече.

Ну, а Антонов, естественно, не стал откладывать встречу с Семичастным и приехал к памятнику героям Плевны уже на следующий день после знакомства на обочине МКАДа.

– Да, про вашу встречу мы в курсе, – подтвердил он. – Не можешь вкратце пересказать содержание беседы?

– Вот флешка с записью, держи. А вкратце – прекрасная Нинель готова раздвинуть… в смысле, расширить контакты с советским народом в моем лице. А я, в свою очередь, всегда готов их углубить, причем неоднократно. Квартиру для этого, наверное, лучше подготовить комитету, чтоб Ниночке жизнь медом не казалась. Пусть попробует там сделать видеозапись, я заодно и посмеюсь.

– Какой-то ты сегодня не такой, – удивился Владимир.

– Наверное, это потому, что я по-прежнему Виктор, но только не Скворцов, а Антонов. Ты, по-моему, со мной еще не встречался. Ну, значит, будем знакомы.

– Так ты… вы… Мне Косыгин рассказывал, но я как-то не очень верил… а это правда, что вы можете?..

– Скворцов тоже может, но у меня получается куда быстрее и эффективнее. Показать?

– Нет, спасибо, лучше не надо. Так, значит, продолжить знакомство с псевдофранцуженкой собирается не наш Витя, а вы?

– Конечно, он жену любит, ему больше никто не нужен. И с чего это ты мне начал «выкать»?

– Хм… я, похоже, немного растерялся. Тогда давай прогуляемся до «Детского мира», я тебе расскажу, как у нас в комитете представляют смысл всей этой возни. Кстати, теперь понятно, отчего ты заговорил про запись. У нас в середине двадцатого века все проще, в таких случаях хватает фотографий, а их, наверное, она сделать все-таки сможет. Мы, конечно, постараемся, чтобы они не попали к Вере…

– С ней все согласовано, так что можете стараться без особо фанатизма. Думаешь, будут пытаться шантажировать?

– Не исключено. Но и не обязательно. Скорее всего, ее начальство просто хочет поточнее узнать, что собой представляет Виктор Скворцов.

– Ничего, им на безрыбье и Антонов сойдет. Тогда ты не тяни с квартирой, ладно?

– Разумеется. Осталось обсудить вопросы обеспечения твоей безопасности.

– Что-то я могу и сам, но безопасность – это такая вещь, которой много не бывает. Начнем, пожалуй, с экстренной связи?..

Уже в конце беседы Антонова, старого козла, осенило.

– Володь, я тут вот что только сейчас сообразил. Американцы, если ты прав и Ниночка работает на ЦРУ именно в предполагаемом ключе, интересуются, так сказать, моими способностями, настроениями, свойствами характера и прочим тому подобным. А нашим компетентным органам это что, совсем неинтересно? Ладно, со Скворцовым ты сам часто общаешься. Но ведь кроме него есть еще и я. Может, стоит перенять отдельные стороны передового зарубежного опыта? Ленин, например, утверждал, что учиться надо и у капиталистов тоже.

– Так ты что предлагаешь?.. – офигел председатель КГБ.

– Нет, ну кто я такой, чтобы предлагать подобное. Тонко намекаю, только и всего.

– Да уж, тоньше просто некуда. У вас там все такие бесстыжие или только ты один?

– Ну уж точно не один, хотя, конечно, определенная уникальность во мне имеется. И тут просматривается вот еще какой момент. Я человек в шпионских играх неискушенный, и поэтому могу по недостатку опыта что-нибудь пропустить или сделать не так. Но если в нашем тесном общении с агентессой мирового империализма будет принимать непосредственное участие сотрудница комитета, вероятность подобного сильно уменьшится.

На этом Антонов откланялся, оставив Семичастного в тягостном недоумении. Меня, кстати, тоже, только не тягостном, а в самом что ни на есть обычном.

– Тебе там что, бабы не дают, раз ты здесь собрался устроить секс втроем? – возмущено вопросил я. – Не верю.

– Да при чем тут бабы? Я там сам опасаюсь – все-таки возраст уже не очень подходящий. А здесь с этим все в порядке. Да и не волнуйся ты заранее, вряд ли Семичастный пойдет на такие смелые новации.

Тем временем Брежнев, который не забыл моих слов о творящемся в ОКБ-1 Мишина, активировал масштабную проверку, поручив ее Устинову.

Картина получилась на редкость неприглядная – масштабы бардака и очковтирательства при ближайшем рассмотрении оказались даже больше, чем я описывал в своих материалах. Мишина сняли и задвинули заведовать кафедрой в МАИ, а ОКБ-1 подчинили Глушко.

– Вынужден настаивать, чтобы вы познакомились с предложениями Скворцова и лично с ним, – заявил ему Устинов. Если бы он хотел усилить уже имеющееся негативное отношение Глушко ко мне, то, пожалуй, ничего лучшего все равно бы не придумал.

– Слушай, – прорезался Антонов, – он к тебе относится неприязненно, считая мутным выскочкой. Так давай не будем разочаровывать человека! Подтвердим ему, что сам по себе ты ничего особенного не представляешь. А просто иногда сдаешь мне в аренду свой организм, а я за это подкидываю тебе когда идеи, когда электронные компоненты. Ну еще научил людей лечить, про это тоже можно упомянуть. В общем, я вроде как не захочу перепоручать связь с человеком такого масштаба, как Валентин Петрович, какому-то Скворцову, и выйду на него сам.