Братство: Возрождение - Алексей Рудаков Страница 27

— А у вас что? Чего переговорник сломали?

— Так это, — сняв шлем, Крос уселся радом с товарищем: — Наш капитан, сэр, — он почтительно кивнул мне: — С местной капитаншей пообщался. Как бишь её там… А, вспомнил — некто Софрина. Капитан Софрина. Ух, сэр, — покачал он головой, глядя на меня: — Как вы её опустили, сэр! Практически — из боя вывели. Всего парой фраз! Круто, сэр! Ей сейчас не до руководства обороной — точно говорю! Сидит в кресле и рыдает, наверное. Как вы её! И шлюха, и старая, и жирная, и… И, главное, сэр! Красиво вы это всё завернули — мол, тупой солдафон, а… — не найдя слов, он снова покачал головой: — Лихо, сэр! Вот только… Совет дать позвольте?

— Валяй, — тоже сняв шлем, я бросил в него перчатку и оттёр ладонью пот со лба.

— Вы, когда в рубке будите, сэр. Шлем не снимайте.

— Это почему?!

— Глаза выцарапает.

Не найдя, что сказать в ответ, я молча кивнул, ругая себя в душе последними словами — а что… Молодец! Умеешь контакт налаживать! Пара слов и хоп! Новый враг. Супер, да!

— Вот, возьмите, сэр. — Михаил протянул мне большой платок-бандану красного цвета: — Повяжите, сэр. Хоть пот в глаза не пойдёт.

— А остальные где? Что с ранеными? Раненые есть? — замотав голову в платок — у меня получилось какое-то подобие не то чалмы, не то паранджи, а повернулся к Михаилу.

— Нет, сэр, что вы! Какие раненые, сэр! — подойдя ко мне он помог расправить складки ткани: — Броня супер, сэр! В меня раз восемь попали, — он погладил нагрудник: — Три раза — прямо в сердце! И ничего! Держит! В общем, сэр, заслон их мы смели — кого насмерть, — сказав это, он вздохнул, припоминая своё прежнее место работы — воспоминания о работе в охранном агентстве ещё были слишком свежи, и, помолчав немного, отдавая дань уважения погибшим, продолжил: — Но, в основном, повязали. Сейчас двойка один — трюм взламывает. Первый из второй пары — пленных стережёт, ну а его второй номер тут, — он кивнул на Гарса: — Как оклемается, вернётся к своему первому номеру.

— Принято, Самсонов. Что дальше у тебя по плану?

— Надо рубку брать, сэр. Брать и возвращаться в нормальное пространство. А без рубки это никак.

— Хороший план. — одобрил я, полностью понимая его безальтернативность: — Пошли, чего ждать.

До рубки, от аварийного люка, идти было всего ничего — сотня метров, не более. Но, не пройдя и половины, мы были вынуждены остановиться — коридор делал поворот, и, перед ним, прижавшись спинами к стене, замерли бойцы третьей и четвёртой пар. Время от времени они обменивались выстрелами с защитниками, били вслепую, не рискуя, несмотря на броню, высовываться из-под защиты стен.

— Чего стоим? — поинтересовался их капитан, когда мы оказались рядом.

— Миха, там пулемётчик, — качнул стволом за угол один из бойцов, и тот час, словно подтверждая его слова, из-за угла раздалась короткая очередь, покрывая доступный для стрелка участок стены очередной порцией вмятин.

— Вы же в броне? А он, — Самсонов показал на вмятины в металле панели: — Пустотелыми бьёт. Ну-ка! На штурм! Пошли-пошли, парни! Вы чего меня позорите!

— Погоди, — я придержал его за плечо: — Боятся они.

— Чего бояться? Мужики, вы чего? По мне сегодня уже раз десять попадали! И что? Жив! Бронь что надо!

— Было же восемь? — не удержался я.

— Ааа… Да кто их считать будет! Ну, мужики! Собрались! Сейчас — рывком и…

— Погоди, повторил я, подходя к углу: — Ща проверим.

И, прежде чем он успел меня остановить, я шагнул за угол.

Заслон, о который запнулось наше наступление, представлял собой импровизированную баррикаду, сложенную из мебели, которую защитники наспех возвели, свалив в кучу всё, подвернувшееся под руку из соседних кают. Её основой служил массивный диван, над спинкой которого сейчас возвышался крепкий парень в лёгкой броне, сжимавший в руках стандартный армейский пулемёт. Рядом, как и положено, торчал второй номер, готовясь оказать необходимое содействие.

— Во! Ну наконец-то! — довольно прокричал мне пулемётчик, открывая стрельбу.

Спустя несколько секунд он уже не был столь радостен.

Нет — стрелял он на отлично, аккуратно укладывая свои пули мне в центр груди… Вот только толку от его попаданий не было никакого.

Идти было тяжело — ощущение было такое, словно я шёл, преодолевая сильный ветер с крупным градом, мне даже пришлось наклониться вперёд, чтобы не быть отброшенным на спину. По-честному — я был удивлён таким поворотом. Всё, на что я рассчитывал, так это — быть отброшенным назад этим ливнем пуль. Я хотел всего лишь показать напуганным бойцам, что броня крепка и всё такое — убедить их в том, что они выживут, выйдя всей толпой под огонь… А оно эвон как вышло. И, действительно, что же мне теперь — не назад же идти?!

Позже, разбирая детали боя, Док выведет теорию, что чешуйки, даже отделённые от своей основы, продолжают жить, питаясь поглощённой энергией нашего мира и расходуя её на своё восстановление, причём поглощали оно всё — удары, огонь, разряды — негативно относясь только к холоду — делиться они не любили.

Но это всё я узнаю потом.

Сейчас я медленно двигался вперёд, матеря в голос свой порыв. Правда, со стороны, это выглядело несколько иначе — сильно наклонившаяся вперёд фигура двигалась к баррикаде, осыпаемая градом пуль, которые, ярко вспыхивая при ударе о мою грудь рассыпались в пепел, падая на пол. На ходу фигура ревела что-то нечленораздельное, изредка перекрывая даже грохот пулемёта и вопли эти однозначно указывали стрелку, что их встреча будет далеко не мирной.

Пулемёт смолк, щёлкнув пустым затвором именно в тот момент, когда я вплотную подошёл к дивану. От его ствола поднимался сизый дымок и я, облизнув палец, приложил его к стволу.

Пшшш… — в наступившей, звенящей тишине, этот звук мне показался слишком громким: — Ого!

Подняв голову, я посмотрел на стрелка: — Ну что? Наигрался?

Отобрать у него оружие я не успел — детина вдруг дёрнулся, закатил глаза и мягко осел набок, валясь прямо в кучу стрелянных гильз, которые, весело звеня, раскатились по полу за баррикадой.

— Де… Демон! Пресвятая Мать и все угодники! Демон! — завизжал второй номер, выйдя из ступора ровно в тот момент, когда я перемахнул через диван.

Выхватив нож, судя по всему — веру в огнестрел он потерял окончательно, он прыгнул на меня. Как пистолет оказался у меня в руке, как я целился — не знаю. По моему восприятию — я просто вскинул руку и всё! Бах!

Попадание!

Голова бойца разлетелась на куски, когда сработал взрыватель разрывной пули.

Долго, непередаваемо долго обезглавленный защитник корабля стоял неподвижно — я даже успел удивиться, где же фонтаны крови? Во всех фильмах было именно так — из обрубка шеи хлестали струи кровищи, а тут — нет. Постояв еще немного, тело мягко опустилось на колени и, наконец, упало назад, заливая пол, наконец-то появившимися потоками крови.