Улыбка химеры - Ольга Фикс Страница 27

При этом внутри у нее царила полная неразбериха. «Что же я делаю?! – спрашивала она себя. – Что ж мы все делаем?!»

Ане вспомнился плакат, висящий при входе на школьный медицинский факультет: «Цель медицины – в здоровье общества!»

На первой лекции по медицинской этике им объясняли, какой это шаг вперед по сравнению с древним, эгоистичным: «Целитель, исцели себя сам!» Как важно для будущего врача не дать себе потонуть в частностях, не дать мелочам заслонить от себя горизонт. Любой случай нужно уметь рассматривать, исходя из его места в общей цепочке событий. Тогда само собой придет понимание, что спасение отдельной жизни не всегда благо, даже для самого пациента, не говоря уж о его близких, не говоря уж об обществе в целом.

Врач должен быть философом, должен уметь мыслить глобально.

Юрка всю смену поглядывал на Аню с довольной улыбкой. Он видел, что ему удалось ее поразить. И в голове его уже рисовались картины их будущих свиданий. Он обязательно должен сводить ее в анатомический музей. В отдел антропоморфов!

Юрка представил себе, как расширятся от изумления чуть раскосые, миндалевидные Анины глаза при виде аккуратно отпрепарированных, плавающих в растворе воздухоносных мешков, при виде похожего на спящую фею заспиртованного недоноска с крыльями. А скелет кентавра? Это же уму непостижимо, что только природа не создает и, главное, зачем?! Они будут бродить по музею часами. Он ей все покажет, ответит на любые ее вопросы. В конце концов, отличник он или где!

А после экскурсии он возьмет ее тепленькой. Восхищенную его эрудицией, полную впечатлений, благодарную за обилие информации, которой он щедро с ней поделился. Заведет в подсобку. Под любым предлогом. Скажет, забыл там что-нибудь, или еще что придумает. В подсобке есть диван. На нем спят лаборанты в период круглосуточных экспериментов. И вот там-то все наконец и произойдет.

А то ведь стыдно сказать! Последний девственник на курсе.

Главное – не дать ей прийти в себя…

Нагнувшись над тележкой с причиндалами для ухода, он, словно невзначай, коснулся ее груди. Аня резко отпрянула, запахнула на груди халат и посмотрела на него удивленными, далекими и холодными глазами. На секунду Юрке показалось, что она старше его на тысячу лет. Что Аня сама не человек, а какой-то загадочный, неизвестный еще науке антропоморф.

Но это не расхолодило его. Скорее, наоборот, раззадорило.

* * *

– Ребята! – сказала Дуся. – Можете вы, наконец, замолчать? Я простужена, мне трудно напрягать горло.

Бесполезно. Да и что с них взять? Соскучились за неделю друг по дружке. Раньше-то весь день вместе, да и ночь тоже. Вместе спать, вместе есть, вместе на уроки. Сперва две большие спальни: для мальчиков и для девочек, койки впритирку. Потом восемь маленьких, но все равно в одном крыле.

А теперь у всех разные программы. Разные уроки в разных точках кампуса. Разные общаги, в зависимости от семейного положения и статуса. Так как же, встретившись раз в неделю, не начать сразу делиться новостями?! Это ж сколько всего у каждого за это время скопилось!

Она даст им еще пять минут.

Подождав, пока все выпустят пар, Дуся стукнула по столу указкой. Все сразу вспомнили про совесть, зашикали друг на друга, подобрались и смолкли, уставившись на нее.

– Ребята! – начала Дуся снова, набрав в грудь воздуху, торжественно и серьезно. Но вдруг, неожиданно, улыбнулась: – Ну что я могу сказать? Молодцы! Семестр закончили хорошо, ни одного незачета. Несмотря на все текущие проблемы и трудности, опять наш класс по успеваемости вышел на первое место. Ура нам!

– Ура! – радостно подхватили все, и Дуся в очередной раз подивилась, какие у них сразу сделались ребячьи мордашки. Несмотря на бороды и усы. Несмотря на яркую помаду и тушь. Несмотря на беременные животы и внушительных размеров груди, одну из которых сосал сейчас самый сладкий на свете младенец женского пола.

Дусе вспомнилось, как Златка после родов объясняла, заискивая, словно выпрашивая прощение: «Ведь это же ничего, что мы назвали ее Евой? Все-таки Евдокия звучит очень уж по-старинному. Но вы же понимаете, что это все равно в вашу честь?»

– Особенно хочется отметить Сережу Снегирева, который, несмотря на семейные заботы и интенсивную работу в мастерской, где у него, как я поняла, сплошь спецзаказы и сверхурочные, сумел-таки превзойти самого себя, вытягивая физику с математикой. Похлопаем, ребята, Сереже!

Все похлопали. Сергей встал и шутливо раскланялся. Кивнул на сидящую рядом Лерку.

– Да я что? Я ничего. Это вот она. Если б она меня днями и ночами не пилила…

– Кто – я?! Когда я тебя пилила?! – возмутилась Лерка, но возражения ее потонули в общем хохоте.

Дуся переждала смех, взмахнула указкой, но даже не донесла ее до стола.

– Еще я поздравляю Аню Громову. Аня, ты сама еще, наверное, не знаешь, но твой реферат по физиологии отмечен среди лучших студенческих работ. Ты поедешь в Столицу на зимнюю ученическую конференцию и будешь представлять там нашу школу. Ань, ты такая умница! Не представляешь, как я тобой горжусь!

Дуся обняла ее и поцеловала. Ане показалось, что в глазах у нее блеснули слезы.

Народ снова зааплодировал, добросовестно отбивая ладони. Аню любили все, хотя она ни с кем особенно не сближалась. Зато в классе не нашлось бы человека, которому Аня хоть раз в жизни не смазала йодом коленку и не подула потом на нее, чтоб не жгло.

Мысли у Ани в голове неслись, опережая одна другую. Значит, каникулы она проведет не в школе?! Поедет в Столицу?! Увидит вблизи высокие дома, метро и прочие чудеса, о которых знает лишь из книг и кино?

Пять лет назад их возили на «географическую экскурсию». Самолетом доставили к подножью Непреодолимых Гор, чьи вершины белоснежными шапками упираются в небо и за которыми начинается Чужая Страна, имя-которой-не-принято-называть. Оттуда они на поезде, не торопясь, проехали из края в край всю страну, до самого моря. На две с половиной недели вагон сделался их домом. В основном они любовались на всё из окон, слушая пояснения учителя. Однако в крупных городах они задерживались на день, и для ребят устраивали обзорную экскурсию. Знакомили с местными достопримечательностями – дворцами, соборами, древними крепостями. Их также водили смотреть на разрушения, оставшиеся после терактов и войн.

Ане запомнился вокзал, где террористы когда-то взорвали перед отправлением поезд. Обугленные и покореженные останки вагонов старого образца составлены были в беспорядке на запасном пути, в тупике. Вокруг висели траурные венки и стояли стенды с фотографиями, запечатлевшими отдельные моменты катастрофы – дым, огонь, оторванные конечности, рты, распахнутые в безмолвном крике. Санитаров, вытаскивающих трупы. Фотографии людей, пострадавших в теракте. Подписи под фотографиями – имена, фамилии, два слова о том, кто кем был при жизни. Фото поезда за минуту до. Веселые люди выглядывают из окон вагонов. Улыбаются, машут оставшимся на платформе. У многих в руках букеты цветов. Проводники в форме застыли у дверей на подножках.