Мы другие - Константин Мухортин Страница 27

— Ты много знаешь про удовольствия, — прищурившись, заметил Гари.

— Даже больше, чем ты можешь себе представить, — сказал Иван. — Я прошу тебя поменьше со мной спорить и открыть свое мышление на принятие информации, а не на ее фильтрацию. Не хочу ничего тебе объяснять и доказывать, если будешь критично смотреть на вещи.

— Ну, человек, изначально критично смотрит на вещи, — возразил Гари.

— Кто умен и развивается, не будет противоречить по пустякам, а будет получать информацию и не нужную фильтровать. А у кого чувство собственной значимости завышено, тот критичен ко всему новому, потому что это не его мысли, тем самым он сам себе закрывает путь к развитию. Поэтому просто впитывай как должное, а вопросы задавай не для того, чтобы спросить и показаться умным, а когда действительно сам не можешь «допереть». Понял?

— Да понял я, — раздраженно ответил Гари, которому не понравился тон Ивана.

— Да, и засунь свою гордыню сам знаешь куда, только энергию тратишь, — иронично сказал Иван.

— Да нормально у меня все, и нет никакой гордыни, — попытался возразить Гари, но Иван его перебил:

— Мы сейчас живем в век признания личности и индивидуализма, когда каждый суслик считает себя мегаличностью, которой и замечание сделать нельзя. Чувство собственной значимости настолько захватило умы людей, что многие не готовы принимать критику вообще, отвечая агрессией даже на маленькое замечание. Все чаще случаются ситуации, когда человек не прав и ты указываешь ему на это, а в ответ получаешь такую порцию негатива, что в следующий раз повторять подобный опыт не хочется. Я видел, как в метро пожилая женщина сделала замечание молодому хаму, который вел себя по-скотски, назвав его невоспитанным, так он, оскорбившись, чуть в драку не полез. Представь, он оскорбился на то, что его назвали невоспитанным, при этом сразу обматерил женщину. На дорогах ситуация еще хуже, так как там чувство собственной значимости усиливается стоимостью автомобиля и чувством мнимой защищенности, поэтому у многих уровень агрессии просто зашкаливает. Причина всего этого одна — гордыня, основанная на чувстве собственной значимости и осознании своей исключительности. Когда ты в таком состоянии, любое замечание от человека, который «хуже» тебя, воспринимается с агрессией, и чем более высокого ты о себе мнения, тем больше вокруг людей, которые «хуже» тебя. К сожалению, в век индивидуализма все знают только свои права, забывая про обязанности... — философски закончил Иван, а через мгновение добавил: — Поэтому скажу еще раз: засунь свое мнение о себе, себе же... сам знаешь куда! Для самого себя же сделаешь лучше, — улыбнулся он.

Они некоторое время сидели молча, каждый думая о своем, и Ивану показалось, что Гари осознал часть информации о гордыни, которая мешала ему развиваться.

Когда они вышли из бара, ощущение старорусской деревни опять вернулось к Гари. На полях работали мужчины, где-то играли дети, а в большой крытой беседке на современных стульях сидели кругом человек двадцать и слушали одного, который стоял в центре.

— О, наш Ван Алант опять тренинг ведет. Очень интересный человек, он из Нидерландов. Я вас познакомлю, — сказал Иван.

— Буду очень рад! О чем тренинг? — спросил молодой человек.

— Наверное, толкает очередную новую теорию потребностей человечества... Но он все равно основывается на пирамиде старика Маслова, — ответил Иван.

— Интересно будет послушать, — признался Гари.

— Согласен, он тебе много чего расскажет, тем более ты в Голландии жил...

Они прошли мимо нескольких больших сооружений и начали спускаться к реке. Навстречу им шли мужчина и женщина. Лицо мужчины показалось Гари очень знакомым. Когда они поравнялись, и Гари встретился взглядом с его зелено-желтыми глазами, молодого человека словно ударило током. Это был один из его любимых голливудских актеров, фильмы с которым он смотрел еще в юношестве.

— Так это же... он! — изумленно произнес Гари.

— Да, это он, — улыбнулся Иван.

Спустившись к большой реке, они подошли к берегу, вдоль которого на возвышенности стояло несколько красивых беседок. Оттуда открывался великолепный вид. На берегу реки был положен длинный настил из дерева, похожий на самодельную набережную, на которой человек десять делали какие-то упражнения, похожие на йогу.

На пляже много народу купалось и загорало. У Гари было ощущение, что это не глухая тайга, а элитный дом отдыха в Подмосковье.

На деревянной набережной, которая в длину была более ста метров, возле самой воды лежали мягкие кресла-мешки, на них и расположились Иван и Гари. Там же рядом стоял кальян, который умело и быстро раскурил Иван. Он предложил покурить и Гари, ждав шему этого с нетерпением.

— Не торопись, ты как будто спешишь куда-то. Поймай удовольствие в ожидании, — выдыхая дым, сказал Иван.

Для Гари было удивительно, что Иван курит кальян, но он удивился еще больше, узнав, что именно курил его наставник. Вдыхая дым от того, что положил в кальян Иван, Гари почувствовал смесь знакомых и незнакомых вкусов. Гари чувствовал ароматы сена, ромашки, шалфея и даже мяты, однако в столь сложном букете вкусов сложно было понять, что это за смесь.

— Не думай, а просто кури, это вкус и сила природы. Никакой химии, — сказал Иван, словно читая мысли Гари.

«Да я и не... думаю... думаю... пою... нею... аю... ду-ма-ю. Вот... я сказал это или подумал? Нет. Надо сказать ему: “Стоп!” Кому?Лучше молчать, чтобы никого не выдать... или выдать? — хоровод мыслей, опережающих друг друга, разрывал мозг Гари. — Что это со мной? Что он мне дал покурить?» Здравые мысли появились в его голове, но тут же куда-то исчезли, и Гари уже не мог вспомнить, о чем думал.

— Ты жив, друг? Ты бледен. Расслабься, — раздался голос из ниоткуда.

Гари, который думал почему-то уже о кораблестроении и о важности морской навигации для человека, через мгновение немного пришел в себя и спросил:

— Иван, ты так же «разорван», как и я? Что ты мне дал? Я думаю о кораблях... инопланетных... межгалактических... всех... — Гари замолчал, поняв, что говорит он что-то не то.

Иван в ответ улыбнулся и откинулся на мягких подушках, глядя на водную гладь.

Гари долго не мог прийти в себя, и у него было ощущение, что мысли живут сами по себе, и он совершенно не управляет этим процессом.

— Опять пожадничал! — по-отечески сказал Иван. — В чем удовольствие, если не можешь его осознать? Ну, упейся в «дрова», чтобы ничего не помнить, а потом ходить, как мешком прибитый. Смотри: у каждого удовольствия есть наивысшее состояние, как у каждой горы есть ее пик. Удовольствие альпиниста — это не перелететь гору, а преодолеть трудности и добраться до пика, чтобы там наслаждаться видами и победой. Что происходит с теми, кто не умеет получать удовольствие? Они всеми способами, жадно, как можно быстрее «взлетают» к пику, а потом, практически не задерживаясь на нем, падают вниз, разбиваясь о землю. Алкоголь — это тоже, пусть небольшая, но гора, на пике которой можно получать удовольствие, но большинство людей просто перелетают его, разгоняясь на старте, и разбиваются на той стороне.