Удачник Леонард. Эхо Прежних - Владимир Корн Страница 27

Надежно был воткнут, чтобы, не дайте боги, не вывалился. Кинжал работы Прежних легко пробил борт и, по-моему, даже слегка вонзился в кого-то из туземцев, поскольку кто-то из них вскрикнул. Но мне было уже не до всего этого.

Лодка уходила на глубину кормой вниз. Именно в ней и находился, как выразилась Рейчел, узелок. И вопрос, почему он утонул вместе с лодкой, по-прежнему оставался открытым.

Я догнал лодку почти у самого дна. Довольно ровного и песчаного, и при подъеме сокровищ, а нам так или иначе придется этим заняться, проблем возникнуть не должно.

«Ага, вот оно в чем дело, – понял я, – почему узел ушел на глубину вместе с лодкой».

Все дело было в том, что он зацепился за распростертую руку богини Элекии, ведь теперь, когда лодка уходила на глубину почти вертикально, статуя стояла.

Вот наша посудина коснулась дна, легла на киль, завалилась на борт, и на моих глазах статуя, вывалившись из нее, вместе с узлом исчезла в какой-то трещине, до этого мною не замеченной. Еще мне показалась, что Элекия призывно махнула мне рукой, словно приглашая последовать вслед за ней. Это видение я приписал давлению воды на глаза, которое становится тем больше, чем глубже в нее погружаешься. Недаром же у осьминогов зрачки квадратные, а у каракатиц – так и вообще какой-то закорючкой. Нисколько не сомневаюсь: если бы я жил на таких глубинах – и мои стали бы как минимум треугольной формы. Но сейчас было не до философствований, и потому, прислушавшись к внутренним ощущениям (на сколько времени хватит запасенного мною в легких воздуха?), я скользнул вслед за богиней.

То, что увидел на дне впадины, едва не заставило меня глотнуть воды от неожиданности. Воду-то я внутрь не пустил, но воздуха оттуда вышло немало. Я даже обогнал пузырьки по дороге наверх, поскольку теперь его не хватало катастрофически.

Воды мне все же пришлось хлебнуть уже перед самой поверхностью. Так устроена человеческая натура: умом-то мы понимаем, что вокруг воздуха нет, но почему-то рот открывается сам, как ты ни пытаешься держать его крепко закрытым.

– Держи… любимая!.. – откашливаясь соленой водой, за два раза произнес я, закидывая узел в пирогу, где к тому времени, кроме нее и пса, не оставалось ни единого туземца.

Мы стали почетными гостями галибов, поскольку утопление нашей лодки и явилось тем знаком, ради которого галибы с мелегами затеяли свои дурацкие гонки. Справедливости ради стоит отметить: нашу лодку пытались не утопить – спасти. Но то, что она при этом утонула, тоже сошло за знак. А поскольку лодка утонула по вине галибов, этот факт и сыграл решающую роль.

Галибы выглядели довольными и оживленными. Они то и дело поглядывали в ту сторону, откуда и должны были показаться женщины мелегов с дарами. Мы с местным вождем Хвангом сидели в его хижине и разговаривали. Больше всего конечно же меня интересовало: почему все они, завидя статую богини Элекии, среагировали именно таким образом? Ну я и спросил.

– Экелия почитаема нами больше других богов, – ответил Хванг. – И мужчинами и женщинами.

– Может, Элекия?

– Экелия, – покачал головой он.

– А почему так почитаема?

– Ну как же! Ведь именно она дает мужчинам силу. Ту самую, которая нужна, чтобы рождались дети.

Вот даже как? Тогда понятно, почему, едва завидев статую, туземцы сразу же начали ей кланяться.

– А женщинам – страстность, – продолжил Хванг.

Теперь все окончательно встало на свои места. «Вообще-то Элекия, или, как ее тут называют, Экелия – богиня семейного очага. А гармония в браке во многом зависит от схожести мужского и женского темпераментов, – размышлял я. – Когда происходит перекос в ту или иную сторону, ничего хорошего от этого не жди. А уж полностью лишиться мужской силы!.. Об этом лучше не думать вообще».

– Но ты не можешь не знать об этом, Лео. Недаром же у тебя на шее висит названный в ее честь экелит.

Я обхватил ладонью свой оберег. Он, кстати, был обычной температуры, а значит, за Рейчел можно не волноваться. Камень вообще нагрелся только однажды. Не слишком сильно, едва-едва, но достаточно для того, чтобы я начал беспокоиться. Рейчел в тот миг спала рядом со мной, и с тех пор я все не решаюсь у нее спросить: что же ей тогда снилось? С одной стороны, во сне мы себя не контролируем, но с другой – так и до беды недалеко! Может, все дело во мне, и нужно что-то сделать или поменять, чтобы подобные сны ей больше не снились?

– Ну и как, помогает? – спросил вдруг Хванг. Несомненно, он имел в виду элекит, поскольку смотрел именно на камень.

Я машинально кивнул:

– Еще ни разу не подводил.

И только затем сообразил: он-то имел в виду совсем другое! Ведь по их поверьям, элекиты увеличивают мужскую силу. А я еще свой камень у этих людей на виду ношу! Точно ведь посчитают, что у меня проблемы. А если учесть, что такой же висит и у Рейчел!..

Благо ее оберег увидеть сложно: слишком глубока ложбинка, где он прячется, у меня такой нет.

«И все же надо будет сказать Рейчел, чтобы она его никому не показывала. По крайней мере, пока мы находимся на этом острове».

– Это мне рапанги на шею повесили, во время брачной церемонии, – чуть торопливее, чем следовало бы, объяснил я.

– Мудрый обычай, – подумав, кивнул Хванг. После чего со вздохом добавил: – Хотел бы я иметь такой же! – Затем, глядя куда-то мне за спину, радостно произнес: – Ну наконец-то! – И, поднимаясь на ноги, с чувством потер ладони одна о другую.

В деревню галибов входила группа женщин. Все, как одна, веселые и принаряженные, с переполненными корзинками в руках. Было понятно – это мелеги, точнее – женщины мелегов, прибыли исполнить свой долг. И судя по их виду, все они были совсем не против.

К ним тут же начали подходить галибы, выбирая себя пару. К своему удивлению, среди других я увидел и Головешку с Блезом. Хотя чему удивляться, ведь они почетные гости. А тем, как известно, – все самое лучшее.

Другая стайка женщин, как я понял – галибок, в это время из деревни выходила. Тоже веселые и нарядные, но корзинок у них в руках не было ни одной.

– А они что, пошли к мелегам? – недоуменно спросил я.

– Ну конечно же! – Хванг даже удивился моему недопониманию. – Мы же не звери какие-нибудь, чтобы оставить мелегов без женской руки!

«И без всего остального», – подумал я, но промолчал.

Хванг, провожая, махнул рукой какой-то из них, которая выглядела такой же довольной, как и все остальные.

– Жена моя, Глая, – пояснил он. – Больше жизни ее люблю!

И лицо у него при этом будто светилось изнутри.

«Да уж! Тяжело бы здесь пришлось рапангам, с их-то моралью! Будь они на нашем месте, давно бы уже все исплевались!»

– Блез, нам нужно серьезно поговорить, – осторожно начал я.