Слепой прыжок - Павел Балашов Страница 27

— Лен… Ты чего?

— А ты — чего? Макс, я понимаю, что мы не Ромео с Джульеттой и не Тристан с Изольдой. Но, знаешь ли, сначала переспать, а с утра свалить без звука и за весь день ни слова — это как-то наводит на мысли. Кроме того, знаешь ли, я как-то сама не смогла ответить на вопрос «а на кой черт мне это надо?», надеялась услышать хотя бы какой-то ответ от тебя.

— Ну так и спросила бы!

— А я и спросила. И твое невнятное блеяние вместо нормального ответа говорит мне очень о многом, — в голосе Реньи сквозила откровенная издевка.

— Да о каком многом! — Макс вскочил, вышел из-за стола, оставив ИВС прислоненной к креслу, и заходил по кабинету взад-вперед, меряя шагами свои директорские метры. — О каком многом, Лен? Ты сама весь день молчишь, ни ответа ни привета, я на полном серьезе не знаю что и думать. Утром свалил? Да, свалил, дабы не мешать женщине с утра приводить мысли и внешность в порядок. Ничего за весь день не сказал? Да я тебя видел только при Арро, а бедный мальчишка и так на стенку залезть готов! Он на тебя запал с самой первой встречи и под конец экспедиции решился цветов нарвать. А вместо романтики получил свару с Ци и лицезрение нас с тобой. Да я при нем тебе улыбнуться боюсь лишний раз, черт его знает как он на это отреагирует! Вот скажи, тебе самой, что, сложно было после обеда не заваливаться на угол с кофе и сигаретой, а подойти ко мне?

— Нормальный поворот. Он слинял с утра пораньше, весь день делает вид, что корнишоны собирал, бережет, понимаете ли, чувства малолетнего обормота, а я должна после обеда сразу к нему подходить. Заславский, а вы ни с кем меня не путаете? Я не ваша собственность, Заславский. И даже не жена!

Макс подошел к ней вплотную, развернул кресло вместе с Еленой передом к себе, взял ее лицо в ладони, наклонился почти вплотную и, глядя ей точно в глаза, спросил:

— А ты бы хотела, чтобы это было не так? Ну, не жена…

— Знаешь, Макс, ты невозможен. Я пришла к тебе, чтобы услышать от тебя, а что, собственно, произошло. И к чему мне стоит готовиться. И что все произошедшее значит. А ты начинаешь мне вопросы задавать, да еще и настолько провокационные. Я не буду тебе отвечать, Макс Заславский. Не бу-ду! — С этими словами Елена вырвалась из рук Макса, вскочила из кресла и пулей вылетела из кабинета.

Командир форматировщиков уселся на стол и все-таки закурил. Вкус табака уже не ощущался из-за нагара, образовавшегося во рту. Но, тем не менее, сигарета помогала успокоиться, не очень, правда, понятно почему. Сухим итогом в голове билась только одна фраза: «И на кой черт мне все это было нужно, и что мне со всем этим делать?» Макс давно не пребывал в настолько расстроенных чувствах. Выкурив сигарету в три затяжки, он встал и направился к выходу, решив для себя, что дела амурные подождут разрешения дел командировочных. Но и в этот раз, как только он подошел к двери, раздался писк звонка. На этот раз это был Кай Арро. Макс выдавил из себя тяжелый выдох и открыл дверь. Кай, стоящий за дверью, явно не успел собраться с мыслями, и его внешний вид, как и выражение лица, недвусмысленно объясняли Заславскому, что сейчас будет еще один тяжелый разговор. Это Макса не устраивало в принципе.

— Что случилось, Кай? Раз вы решили зайти, а не связаться по коммуникатору?

— У меня к вам есть важный личный разговор, Макс. Можно?

Макс тяжело выдохнул, потом набрал воздуха побольше и выдал одной тирадой:

— Кай, если ты пришел со мной поговорить про Елену — то ты выбрал неподходящее время, честное слово. Если ты решил задавать мне наводящие вопросы — то ты выбрал неподходящее время, я тебе гарантирую. Если ты решил объявить мне, что она тебе небезразлична, — то опять же ты выбрал неподходящее время. Но, если после всего вышесказанного, ты еще хочешь со мной о чем-то поговорить, то заходи, Кай, я тебя выслушаю. Итак?

— Извините, Макс. Я, наверное, и вправду выбрал неподходящее время. Просто… не обижайте ее, пожалуйста. Она хорошая, — Арро развернулся к Максу спиной и четкой, почти строевой походкой отправился в сторону медблока.

Заславский проводил его оторопелым взглядом, поскольку собирался сам навестить Отто Лемке в его царстве и попросить что-нибудь успокоительное. Видимо, Каю пришла в голову та же мысль. Макс тяжело вздохнул, переводя дух, вышел из кабинета, закрыл за собой дверь и отправился в противоположную сторону — к выходу из базы на летное поле космодрома.

Шагать ему предстояло метров двести, время подумать было. Особенно учитывая то, что через каждые сорок — пятьдесят шагов он останавливался, оглядывал стены базы, прислушивался к тишине коридоров, словно пытаясь услышать какие-нибудь шаги, кроме своих. Но в этот раз он никого не встретил до самого выхода. А там наткнулся на Ци Лань, которая методично продолжала отключать терминалы. Обменявшись взглядами и не сказав ни слова, они просто разошлись в разные стороны — Макс вышел наружу, где уже начинало темнеть, а Лань осталась внутри, продолжая ковыряться в оборудовании.

Арро шел по коридору в свою каюту, и на душе у него было паскудно. Разговора с командиром по душам не получилось, да и наивно, наверное, было на это рассчитывать. Ведь кто он ему такой? Подчиненный на одну экспедицию. Второй медик, если быть точным, входит в компетенцию и зону ответственности Отто Лемке. Если что — то, по совести, первой инстанцией для всех обращений по инструкции для Кая являлся как раз его прямой начальник — Лемке. Обращаться к Максу инструкция предлагала либо в случае дела, не терпящего отлагательств, либо в случае несогласия с действиями прямого начальства. Но — вот парадокс, с прямым начальством у марсианина никаких проблем не возникало, Отто как шеф его вполне устраивал. Впрочем, ведь разговор и не подразумевал служебных отношений, Кай действительно хотел обсудить с Максом Елену. Ведь в двадцать пять кажется, что если любовь — то обязательно навсегда…

Вечер на Светлой вначале тропической весны — зрелище незабываемое. Неккар, переливаясь в густых облаках разными спектрами, неспешно заходил за горизонт, по небу временами проносились стаи местных птиц, крикливых, но безобидных. Листья деревьев, обрамлявших огромное поле космодрома, шелестели какие-то свои ритмы настолько громко, что даже от входа на базу Макс их вполне слышал.

В полусотне метров от входа, на ближайшей полосе, застыл «Ревель», как будто заснул, погасив все позиционные огни, оставив вполнакала только несколько ламп на стенках трапа. Грозный эсминец казался сейчас очень уставшим, словно перевернувшим несколько огромных гор и наконец-то присевшим отдохнуть.

Заславскому вдруг подумалось, что ведь, в сущности, неплохая идея — окончив контракт, уговорить тех, кто захочет, и открыть свою небольшую транспортную компанию. Благо такой шикарный случай. Корабль — вот он, слегка отремонтировать — и можно летать. За исключением Ци — остальные представлялись почти идеальной командой, только бы разобраться с Каем. Герман и Ивар — они проспали полвека. Из жизни и так и так выпали. То есть вполне может быть, что они и найдут себя в этом новом для них мире — но «Ревель» для них, по идее, как дом…