Черный горизонт - Андрей Мартьянов Страница 27

Баршанце-Бьюрдал.

8-12 августа 3273 г. по РХ

Пан алхимик меня честно предупреждал: Зигвальд и его родственники являются людьми решительными, твердыми и не ищущими компромиссов. Никаких половинчатых решений, никаких сделок. Холодный климат Готии, жизнь почти в первобытных условиях и постоянная угроза, исходящая от «мистической» составляющей меркурианского бытия, полностью изменили психологию людей – бездеятельность и нерешительность здесь невозможны, не выживешь.

Готийцы, особенно живущие далеко к северу на полуострове Лейгангер, считаются наиболее варварским народом планеты, они скатились по «шкале одичания» до уровня военной демократии древнегерманского или древнескандинавского образца, споры и конфликты решаются на альтинге, король – фигура декоративная, никакой реальной власти не имеющая. В случае начала войны предводители дружин избирают единого командующего (опять же им может оказаться не король, а наиболее удачливый и доблестный вождь), по окончании боевых действий армия распускается по домам.

Идеальная демократия подразумевает, что любые важные решения принимаются советом семьи или союза племен. Семейства в Готии обширны, большинство дворян, обитающих в радиусе сотни километров от Берлоги Зигвальда, приходятся ему родней; родство у готийцев исчисляется до девятой степени, то есть девятиюродный брат тебе – как единокровный, а дядя со стороны матери для ребенка ближе, чем отец: пережитки матриархата, вернее полнейшая реэволюция семейных отношений.

Николай уверял, что при «благоприятных» обстоятельствах, лет через пятьсот Готия деградирует до общинного строя, с минимальным социальным расслоением – например, к простецам здесь уже относятся будто к настоящим людям, без присущего дворянам южных королевств пренебрежения.

Зигвальд Герлиц был младшим сыном, в соответствии с субординацией варваров он не мог призвать на собственный совет более старших родственников, но вот сверстников, ненаследных и малоземельных – сколько угодно. Тем более что многие из них входили в гильдию Стражей Крепостей, нерушимое братство, противостоящее наступлению того, что Жучок именовал «Тьмой».

О своем желании поговорить с родичами и решить, что именно делать дальше с моей светлостью, Зигвальд предупредил еще до путешествия в Морской замок, а три дня спустя по нашем возвращении в Берлогу съехались тридцать девять благородных из окрестных маноров – люди сплошь молодые, суровые и твердо поддерживающие мнение моего покровителя о грядущем Конце Света. Меня Зигвальд представлял как Стефана фон Визмара, одного из наследников Того Самого Визмара, которому и присягали предки всех присутствующих…

Некоторые поначалу хмурились – благородные видели, что я обыкновенный человек, не обладающий возможностями homo novus, а говоря короче, простец. Зигвальд с Теодегизилом, однако, ничуть не смутились, объяснив, что господина Стефана обучили в других мирах, как скрывать свою истинную сущность, и дали сомневающимся слово: это действительно Визмар, его «узнал» Морской замок, подтверждения получены более чем основательные.

Нетико и почтенный пан алхимик тоже вызвали осторожный интерес – сдержанные готийцы потихоньку разглядывали здоровенного андроида и недоумевали: «не-живых» такого обличья они раньше не встречали. Ну а присутствие в доме Николая из Дольни-Краловице было и вовсе событием исключительным – известно, что занимающиеся таинственным ремеслом люди с других планет всегда предпочитали общаться с меркурианцами исключительно по деловым вопросам, редко покидали свои резиденции в городах, не путешествовали и предпочитали не вмешиваться в жизнь коренных обитателей планеты. Однако Зигвальд клятвенно уверял, что алхимик очень помог во время экспедиции к замку Визмаров.