Зона Захвата - Евгений Гуляковский Страница 27

Он рассказал им все. Почти все… Кроме самого способа перехода и кое-каких событий, происшедших с ним лично. Он попытался представить это как некое психологическое проникновение чистого сознания, поддержанного мощным энергетическим импульсом… Как ни странно, они поверили в эту белиберду. Ему приходилось лишь заботиться о сведении теоретических концов с собственными «наблюдениями».

Но стоило скрыть хотя бы один эпизод, как логическая цепочка разрушалась. Словно могла существовать какая-то логика во всем, что с ним приключилось… Словно все это не было его личным делом… Словно был кто-то, кто мог судить об этом лучше его самого…

Подошел старший лаборант Эстебан Флоранс и попросил отключить систему защиты в нижнем складе. Что-то ему там понадобилось. Мартисон не стал вникать в подробности. Они работали вместе много лет и полностью доверяли друг другу. Лишь они двое одновременно могли снять защиту своими разными ключами. Сегодня Мартисон испытал особенно сильный приступ раздражения по поводу громоздких и совершенно бессмысленных в случае начала настоящего захвата мер безопасности. К тому же его неожиданно оторвали от созерцания ремонтных мастерских, а он не любил, когда это происходило. Многое изменилось в его характере и привычках после возвращения.

Он даже не спросил Эстебана, что ему понадобилось в хранилище генераторного топлива.

Он просто вставил свой ключ в контрольную панель, повернул его и постарался скорее забыть об этом. Через два дня намечались новые испытания, и он хотел предусмотреть каждую мелочь в организации этого мероприятия, чтобы повторить еще раз предыдущий трюк с преодолением барьера.

Он даже не попытался добиться от совета официального разрешения на новый эксперимент. Ему достаточно было представить, что начнет твориться в его родном институте, если только они узнают о самой возможности прохождения барьера человеком… Он вообразил себе космического десантника, в полном снаряжении стоящего на металлической платформе генератора, и потом его же, но уже совершенно голого, входящего в комнату, увешанную коврами…

Поздно вечером, после заседания «оборонщиков», Мартисон вышел из здания совета и направился к своему персональному кару.

Он миновал внутреннюю линию охраны, в четвертый раз предъявил свою карту личности и опознавательный код и уже совсем было собрался сесть в машину, когда из бокового подъезда к нему решительно направились двое людей в униформе охранников.

— Эдмунд Юрг Мартисон?

— Да, это я. Что вам угодно?

— Пройдемте с нами.

— Что это значит?

— Вам все объяснят.

— Я что, арестован?

— Ну, разумеется, нет. Нам лишь приказано пригласить вас для беседы.

— Кто вы такие? Предъявите ваши…

Он не успел закончить фразы, из ствола парализатора хлестнула голубая молния. Мартисона ловко подхватили под руки и усадили в его собственную машину. Один из оперативников сел за руль, второй — сзади.

Когда к Мартисону вновь вернулась способность двигаться, его кар уже несся по загородному шоссе. Едва они свернули на боковую дорогу, как Мартисон понял, куда его везут. Дорога вела к федеральному Управлению УВИВБа. Ему следовало догадаться об этом раньше. Местные власти никогда бы не осмелились вести себя подобным образом с членом совета обороны.

Но и это ничего не объясняло. Даже УВИВБ не стал бы арестовывать представителя местной администрации, да еще известного ученого, без очень серьезной причины. Мартисона не просто арестовали, против него при задержании применили оружие без особой на то необходимости, а это уже совершенно другая статья… С ним обошлись как с серьезным злоумышленником.

Должно было произойти нечто уж вовсе из ряда вон выходящее, чтобы УВИВБ решился на подобный шаг. И он, человек, только что проведший на заседании совета обороны несколько часов, ничего об этом не знал. Существовало лишь одно правдоподобное объяснение. Вернее, два: или что-то случилось за последний час, и новость не успела пройти через информационные каналы совета, или ее тщательно скрывали даже от членов совета… В обоих случаях это не сулило ничего хорошего.

Профессору не пришлось слишком долго ломать голову над неразрешимой загадкой. Машина развернулась перед серым невзрачным зданием, и вскоре Мартисон очутился в небольшой камере. «Разве что наручники не надели», — подумал он с горечью, почти не испытывая возмущения. Он подозревал, что это, как и выстрел парализатора, всего лишь психологический прием, направленный против задержанного, позволяющий сломить его волю к сопротивлению и добиться нужной информации.

Вот только он не знал, какой информации от него добивались, и сколько ни прогонял в своей памяти события последних дней, включая эксперимент с ТМ-генератором, не мог найти среди них ничего такого, что могло бы спровоцировать УВИВБ на подобные действия. Конечно, профессор скрыл некоторые факты и обстоятельства эксперимента, но это касалось его лично, возможно, администрации института, но уж никак не Управления Безопасности.

Мартисон воспринял свой арест почти как должное, как нечто само собой разумеющееся, будто в глубине души считал себя человеком, преступившим закон. К этому примешивалось еще и какое-то непонятное равнодушие, словно ему было совершенно безразлично то, что с ним происходило в данный момент.

Лишь часа через два его пригласили на допрос. Дознание вел старый опытный сержант зверского вида. Уже по его званию Мартисон понял, что это продолжение психологической атаки, и отказался отвечать на вопросы кому бы то ни было, кроме Грумеда, руководителя местного отделения УВИВБа.

Его упорство дало результаты — не прошло и получаса, как он сидел в кабинете Грумеда, которого прекрасно знал по докладам и совместным дискуссиям в совете обороны.

— Прошу меня извинить за превышение полномочий моими сотрудниками. В связи с началом захвата некоторые из них совершенно потеряли голову.

— Давайте обойдемся без сантиментов. Скажите просто, в чем меня обвиняют?

— А вы не догадываетесь?

— Понятия не имею.

Грумед тяжело вздохнул, передвинул на столе коробку с компьютерными дисками и проговорил, пристально глядя в глаза Мартисону:

— Два часа назад со склада вашего института исчез цирконий—два. Весь его запас. Я хотел бы выяснить, куда он мог деться из помещения, доступ в которое имели всего два человека, один из которых убит.

Наверное, рухнувший потолок не смог бы произвести на Мартисона большего впечатления. Он почувствовал, как ледяная рука схватила его за горло, сдавила сердце. Суетливо рассыпая на столе какие-то крошки, он достал капсулу сердечного нейтрализатора и лишь через минуту—другую вновь обрел способность говорить.

— Хорошее средство, — одобрительно проговорил Грумед, очевидно, полагая, что нейтрализатором Мартисон воспользовался исключительно для того, чтобы обдумать ответ.

Мартисон всегда недолюбливал этого внешне безукоризненно вежливого, холодного человека, бывшего оперативника, добившегося за короткий срок слишком большой власти в провинции. За показной интеллигентностью Грумеда, скорее всего, скрывалась жестокость, любовь к интригам и холодный расчет.