Есаул из будущего. Казачий Потоп - Анатолий Спесивцев Страница 27

На очень дешево обходившиеся Малой Руси деньги покупались вполне реальные и нужные товары. Правда, даже при шляхетских вольностях свинец везти явным врагам не позволили бы, как и гнать табунки рослых лошадей, давно запрещенных к вывозу. Однако Литва номинально по-прежнему входила в единое с Польшей государство, она готовилась к отражению московитского нападения, туда товары не только двойного назначения, но и откровенно военного проходили легко. А дальше вступали в действия тайные договоренности Хмельницкого и Радзивиллов. Они заключили договор о ненападении на три года и недопущении блокирования торговли ЛЮБЫМИ товарами. Богдану пришлось приложить титанические усилия на принуждение к соблюдению этого договора настроившихся пограбить и Литву атаманов. Открывавшаяся при этом перспектива добраться до сокровищ Кракова и Варшавы перевесила, все вменяемые согласились, а невменяемых отправили подкормить раков в Днепре.

Пока Владислав уговаривал панство сплотиться и пойти на злейшего врага конно и оружно, а шляхтичи обвиняли его в намерении ограничить их златые вольности, гетман взялся за окончательную ликвидацию вражеских гнезд на русской земле. Один за другим сдавались на милость сильнейшего или брались штурмом замки, местечки и города Галиции и Волыни. В штурмах охотно поучаствовали и калмыки с черкесами, имущество и сами обитатели местечек, не сдавшихся добровольно, доставались победителям. Самая страшная участь ждала городки, взятые селянами, они и православных горожан часто убивали, считая врагами всех, кто носил городскую одежду, уж очень много обид и ненависти скопилось в русинских селах.

Как ни странно, но взятие города профессиональными воинами удачи, сечевиками или донцами, для горожан было более предпочтительным. Эти приходили за добычей, считая ею и горожан, которые не вырезались ими, а пленялись для последующей перепродажи. Тех же евреев выкупали их соплеменники в Европе для вывоза в Палестину, католиков-ремесленников охотно брал царь, вывозя их на Урал или в Сибирь, где катастрофически не хватало людей, особенно грамотных. За знать платили их родственники из Литвы или даже России.

Еще легче было сдавшимся до штурма. Они расплачивались только имуществом, после чего могли выбирать маршрут следования сами. Исключение делалось только для униатов, мужчин, не желавших возвращаться в православную веру, продавали в Персию, женщины и дети вывозились в Россию, где насильственно передавались для перекрещения. Тогда казаки рассматривали униатов как предателей и в оставленном Аркадием мире в восстании Хмельницкого их щадили редко.

Такое ведение кампании дало возможность разделения войска на несколько частей, благо опытных командиров всех уровней хватало, и армия Вольной Руси проявила себя в полном блеске.

Даже мощные крепости, такие как Каменец-Подольский или Луцк, дождаться прихода польского войска не смогли, пали. В руках сторонников короля остались только несколько небольших, но очень хорошо укрепленных замков, гарнизоны которых из-за своей малочисленности никак не могли повлиять на предстоящее противостояние Вольной Руси и Польши. На восток потянулись обозы с награбленным добром и толпы пленников. Проблему с пятой колонной Богдан решил по-казацки, решительно и бесповоротно. Не считая ее казацкой части. К сожалению, трудности с казаками и атаманами, склонявшимися к сосуществованию с Польшей, мечтавших о вхождениии казаков в шляхетское сословие, ему еще только предстояло преодолевать.

Луцкое чудо

Волынь, апрель 1639 года от Р. Х.

Хмельницкий старался максимально полно воспользоваться задержкой выхода польского войска на Русь. Казацкие полки рассыпались по западным воеводствам Малой Руси, осаждая замки, города и местечки, еще контролируемые поляками и их сторонниками. Одно за другим вражеские укрепления становились казацкими. Но даже в подобном удобном случае рассчитывать на взятие мощных укреплений Львова, Замостья или Луцка не приходилось. Каменец-Подольский взял Кривонос благодаря тому, что оборона к моменту его появления под стенами была сильно ослаблена голодом. Оставлять для осады других сильных крепостей большое войско означало резко ослаблять армию, идущую на решительный, самый главный бой. А взять штурмом без огромных потерь было никак невозможно. Богдан отправил под эти города небольшие отряды – попугать местную шляхту, чтоб сидела тихо и не думала ударить его войску в спину. Однако Луцк неожиданно пал. Воистину чудом Господним. Естественно, что чудо совершил человек не простой, можно сказать, почти святой.

* * *

В неспокойные времена лучше сидеть дома, желательно под защитой крепостных стен с охраняющим их многочисленным войском. Дороги в Малой Руси превратились в очень опасное место. Однако жизнь продолжалась, и далеко не все могли последовать подобному разумному совету: не высовый носа из дома. Если у тебя по лавкам сидят малые дети, а денег на покупку для них еды нет или скоро могут кончиться, никуда не денешься, будешь рисковать. Молились (Яхве, Христу, Святой Деве Марии или Николе Чудотворцу), но трогались в опасный путь.

Небольшой обоз вез из одного поместья на севере Волыни в оголодавший Луцк зерно. Путешествовали в нем люди с самыми разными целями. Евреи-торговцы, рисковавшие головой ради сверхприбылей, ремесленники, отвозившие лично свои поделки для обмена на хлеб и теперь возвращавшиеся с тем, что удалось выменять, селяне из того самого поместья, надеявшиеся сбыть выращенный ими хлебушек не задешево. Все надеялись проскочить в город до подхода с юга казацкой армии. Хлеб стоил дорого и дорожал чуть ли не каждую неделю, при удаче можно было неплохо заработать. А для некоторых целью был не заработок, а спасение от голодной смерти своих близких.

Скрипели в чьей-то телеге плохо смазанные оси, тихонько, но вслух молился кто-то из возниц, негромко стучали по сыроватой еще дороге копыта лошадей. Изредка слышались лошадиные всхрапывания, понукание замедлившего почему-то трусцу коня. В связи с близостью завершения путешествия у многих уже забрезжила надежда, что оно скоро закончится удачей. Кто-то подсчитывал грядущие (огромные!) барыши, кто-то мечтал увидеть радостные глазенки своих вечно голодных деток. Пронесла нелегкая, вроде бы уберегла от встречи с одним из многочисленных «казацких» – на самом деле хлопских – повстанческих отрядов. Уж те миловать бы в обозе никого не стали. Однако Удача, дама капризная и непостоянная, своим вниманием несчастных в этот вечер обошла.

Когда навстречу обозу выскочил большой отряд всадников, все люди в нем взмолились, чтоб это был отряд из Луцка, ведь скакали они именно по дороге оттуда. Но, увидев вблизи подъехавших, приготовились к самому худшему. И хотя в обозе было оружие, сопротивляться никто и не пробовал. Против сотен сечевиков, легко опознаваемых по отвратительного вида тряпкам, на них напяленным, могли выстоять разве что недавно прибывшие в город немецкие наемники, причем в не меньшем числе. Торговцам и ремесленникам в чистом поле об этом и мечтать нечего. Разозлишь этих разбойников и умрешь не быстро, от удара сабли, а на колу или еще каким неприятным способом. Впрочем, они не понимали в тот момент всей величины своего счастья. Для профессиональных грабителей они были не ненавистными жидами, а всего лишь добычей, да еще и одним из ключиков к Луцку.