Империя храмов - Маркус Кас Страница 27

— Фрет! Фсе фрет, — тут же прошипел сынок, держась за нос, кровь не останавливалась. — Он нафал на меня!

— Ты говоришь правду? — светлейший продолжил буравить меня взглядом, не обращая внимания на крики сына.

— Да. Ткнул стволом в затылок, — у меня дернулась рука показать, но я вовремя остановился. — Чего мне ещё делать было?

Князь поморщился, я перестарался с туповатостью. Но тот сделал знак охране и в меня наконец-то перестали целиться. Мне позволили опустить руки и забрать Глок.

— Он видел! Герф он видел, отец, кофда пофернулся. Видел, — злобно выплюнул гаденыш.

Глеб успел подойти ко мне и, услышав очередное обвинение, нахмурился ещё больше.

— Ты что же, герб княжеский отличить не можешь? — тихо спросил мужик.

Ну была у пацана на груди тоже нашивка. Черная, с алым и золотом. Не до рассматривания гербов мне было, когда перед лицом дуло здоровенного «орла». Я лишь помотал головой. Но это и услышали, и заметили.

— Брат, вы привели в город необученных адептов? — вкрадчиво поинтересовался князь. — Боюсь, я буду вынужден требовать наказание не только для него, но и для вас.

— Безусловно, ваша светлость. И справедливо. Но это полностью моя вина, так что…

— Нет, — грубо перебил тот. — Ваш подопечный серьёзно покалечил моего сына. Ваша вина в том, что вы притащили его сюда. А это, — он указал на окровавленного княжича, — выбор его. Неверный выбор.

Они перекидывались репликами ещё несколько минут. Всё сводилось к тому, что накажут меня люто. Глеба тоже. Наверняка и Карлу за компанию прилетит. Суть спора сводилась к тому, что делать это должен настоятель, а не князь самолично.

Мне же хотелось поскорее убраться. Моментальной прилюдной казни устраивать не собирались, и ладно. Парня увели, а вот любопытные начали собираться. На улице снова появились люди, вылезли из своих укрытий.

Ещё и солнце показалось из-за громадин небоскребов и припекало в макушку. Губу саднило, ноющая боль раздражала не меньше, чем завуалированные угрозы светлейшего князя.

Карл маялся рядом, но язык держал за зубами. Смущение перед высокородным взяло вверх над обычной болтливостью. Он только бросал на меня сочувствующие взгляды и печально вздыхал.

Когда моральная порка закончилась, князь ушел обратно. А барон раздосадованно отказался от наших услуг и тоже скрылся в доме.

— Как ты умудрился то? — Глеб, мрачный и уставший, махнул нам и потопал вверх по улице.

Выбираться с ганзейского острова нам, похоже, предстояло на своих двоих.

— Так я же говорю, сзади подошел, не видел я… — в который раз повторил я.

— Да как ты умудрился свалить его? Парень то не слабокровка далеко. Гордость рода Воронецких, даже я наслышан о его подвигах. В основном, правда, в столичных борделях, нда… — защитника понесло и он осекся. — Как ты это сделал?

— Реакция хорошая, — я честно признался. — А гордость эта необученная, видно что тренировали его прачки.

Глеб хохотнул, на время перестав хмуриться. Но вновь помрачнел:

— Ох, Илья, берегись теперь. Его светлость во врагах никому не пожелаешь.

— А что теперь будет то? — запоздало спросил я, поправляя кобуру под взглядами прохожих.

Пока мы шли, плутая по улицам, смотрели на нас по-разному. В основном с любопытством, как на диковинку. Но были и те, кто прятал руки в карманах, подпирая стены. Такие обманчиво расслабленные и скучающие с виду типы.

Я уже ожидал нападения с любой стороны, поэтому до рези в глазах вглядывался в каждого. Как ко мне так тихо и незаметно подкрался княжич? Я же не стоял пнём и не пялился в одну точку, как Карл. Крутился, как обычно.

Ряды пряничных домиков казались укрытием всевозможных врагов. Узкие проулки таили как минимум снайперов. Тревожно тут. Я понял, что это чувство прямо таки давит, наперекор яркому солнцу, цветастым клумбам и порхающим бабочкам.

Мы дошли до центральной площади, на которой разместились разнообразные крытые прилавки — местный рынок. По кругу влекли запахами еды рестораны и кафешки, а в центре стояла статуя какого-то мужика в плаще. С залива дул соленый ветер, а над головами метались чайки, поджидая момент ухватить добычу у нерасторопного торговца рыбой.

Глеб направился напрямую, лавируя между покупателями и резвящейся детворой. Те, вооруженные леденцами, с визгами носились между лавок.

— Давай милок погадаю, старая Тшилаба всю правду скажет, — неожиданно прокаркало рядом.

Старушка, маленького роста и горбатая, вцепилась в руку защитника. Укутанная в десяток разноцветных, но уже блеклых от застиранности, платков и сморщенная, как изюм.

— Ты чего старая, совсем страх потеряла? — возмутился Глеб и хлопнул себя по нашивке. — Не видишь кому предлагаешь?

— А чой там, милок? — она, все так же держась за руку мужика, притянула себя и почти уткнулась ему в грудь. — Ой.

Да она же его сейчас обчистит! Я едва не ринулся её оттолкнуть, но вдруг увидел, как бабулька отпустила Глеба, пошатнулась и уже он её поддержал. Классическое отвлечение внимания.

Но она не залезала в его карманы, чтобы пошуровать в них. А подсунула ему в руку клочок бумаги. Едрить колотить, так это передача данных от агента!

Мне стоило огромных трудов сдержать эмоции и сделать вид, что ничего не заметил. Засечь такое действительно было почти невозможно. В шумной и движущейся толпе, быстро и умело. Просто я перебдел.

— Ну и чего? — взъелась старуха. — Нету у вас тут полномочий, святоши! Не супротив людей свободных.

Ворох платков засуетился, она ещё что-то выкрикнула и затерялась в толпе, тут же пропав из виду. Глеб покачал головой и вдруг сообщил:

— Всё это вызвало во мне аппетит зверский. Давайте перекусим, а потом уже в обитель, сдаваться на милость настоятеля.

Дай угадаю, и место наверняка ты тут хорошее знаешь…

— Тут как раз за площадью местечко есть неплохое, — подтвердил он мою догадку. — Здесь то для туристов больше и тех, кто повыделываться любит, а там и цены нормальные, и кормят отлично.

Точно неспроста мы сюда явились. Возражений против отличной кормежки быть не могло. Да и что мне ему сказать? Отведите нас, дяденька, домой, пусть бросают в темницу и порют?

Принимать наказание всегда лучше на сытый желудок. Вдруг на хлеб и воду посадят, на недельку-другую. И меня уже раздирало от желания узнать, что мутит этот монах. Если подсобить, или проявить себя полезным, то заметят.

Хотя я себя уже проявил, ничего не скажешь.

— Покушать это хорошо, — важно ответил Карл и убедительно погладил живот.

Я пожал плечами, мы резво выбрались с многолюдного рынка и вышли на небольшую улочку. Тут, как это всегда и бывает за углом у популярных проходных мест, было тихо и безлюдно.