Фатальное колесо. Шестое чувство - Виктор Сиголаев Страница 27

– А кто тогда?

Он повернулся ко мне и показал сильно измятый тетрадный листок, растянув его двумя руками.

– Что видишь?

– Вензель какой-то. «К» и «Т», кажется. Переплетенные буквы. Красиво так… как граффити.

– Чего? Как что?

– Не бери в голову.

– Тебе в этой мазне ничего не кажется странным?

– Ну… вроде как лепестками нарисовано… кусками.

– Трафаретом!

– Что это значит?

– Если «лепестки», как ты назвал, вырезать лезвием, листок не развалится. Прикладываешь его к любой поверхности и шлепаешь поролоном краску…

– Да понял я, понял. Не тупой…

– Не тупой?

– Да пошел ты! А что буквы означают? «КТ»?

– «Кооператив трафаретчиков».

– А что это знач…

Я не закончил.

Потому что Кролик, только что валявшийся на диване беспомощной рухлядью, вдруг резко вернулся к жизни, дико зарычал и, словно чертик из табакерки, вскочил на свои голые ноги, бешено озираясь вокруг. А в следующую секунду он бросился на Аниськина.

А меня… снова оглушила мертвая тишина.

И снова все замерло кругом. Как у мадам Тюссо.

Как чуть раньше – в общественном туалете у Артиллерийской бухты.

Как в моем болезненно воспаленном воображении, где время от времени в странных позах замирают несуществующие образы. Дикие фигуры.

Особо нереально выглядел Кролик: распластав полы куртки и поймав семейниками восходящие потоки воздуха, он завис в пространстве в стремительном прыжке, касаясь дивана лишь носком правой ноги. Тут уж точно нет никакой речи о законах физики. Кажется, я где-то видел приблизительно такую же позу: в статуэтке то ли Гермеса, то ли Меркурия, где античное божество очень похоже прыгало вперед, чуть касаясь ногой бронзового шара. Только вот у той фигуры не было в левой руке… ножа.

Ножа?

Опять нож?!

И я… опять в ступоре. И руку ломит в месте грядущего через десятилетия шрама. А не связаны ли вместе эти странные явления? Нож мелькнул – и я в осадок! С болью в месте предстоящей дырки в руке. Ну и закономерность. И… прям самое время для вдумчивого околонаучного анализа.

А что со второй фигурой?

Аниськин в отличие от повисшего в воздухе Кролика стоял спокойно, продолжая демонстрировать мне растянутый в ладонях бумажный листок. Голова лишь чуть повернута вправо. Это он как начал оборачиваться на шум и рычание с дивана, так и замер вместе со всеми присутствующими. Я вдруг с ужасом рассмотрел, что нож, зажатый в руке летящего Кролика, нацелен точно в голову моего напарника. Или в шею – с поправкой на искривление траектории из-за силы всемирного тяготения. И расстояние от пункта «А» до пункта «Б»… точнее, от пункта «Н» до пункта «Г» – всего каких-то полтора-два метра.

Это… полсекунды полета! Кролячьего.

Чертов Багс Банни. Crazy rabbit!

Я медленно холодел от ужаса. Во имя спасения Аниськина ничего с лету в голову и не приходило.

Шагнул было вперед – резко загудело в ушах, а тело стало наливаться мертвенной свинцовой тяжестью. Еще шаг, как в густом сиропе – шум стал невыносим, а в глазах потемнело так, будто я оказался на глубине метров в десять, и у меня в легких закончился воздух. И действительно – дышать стало невозможно: в гортани спазм, а грудную клетку скрутило судорогой. Да я ведь сейчас задохнусь, так и не дойдя до этой живописной парочки! Всего-то каких-то три метра…

И… я сдал назад.

Как вынырнул спасительно из болезненной патоки, беспомощно хватая ртом воздух. И тут же остро почувствовал, что истекают последние мгновения нашего общего тайм-аута. Вместе… с последними мгновениями жизни бывшего милиционера Аниськина, моего нового доброго знакомца. Вовсе и не козла. Достаточно еще раз шагнуть… задом. И все! Может, не насмерть получится? Ведь лезвие не обязательно же попадет именно по сонной артерии? Может, и успеют спасти бывшего участкового. Блин, а как отсюда «скорую»-то вызывать? Ведь в этой горе-части должен же быть телефон! Охрана, дежурный, хоть что-то из коммуникаций…

Боже, о чем я только думаю?!

Да он же умрет меньше чем за минуту! А мне еще с бешеным Кроликом сражаться – с голыми руками против ножа.

В панике взгляд упал на уродливый армейский табурет.

С пазом для ладони.

Я инстинктивно потянулся к нему, когда меня с силой дернуло назад, и… тайм-аут закончился.

Щелчком!

Я вдруг обнаружил, что прежние обстоятельства, неумолимо ведущие нас к кровавой развязке, уже вовсе и не так бесперспективны! Просто из пункта… «С» (пусть это буду я собственной персоной)… к середине отрезка «АБ» (между Аниськиным и Кроликом)… в пространстве, несколько захламленном, в отличие от идеалов гражданина Эвклида, летел объект… «Т»! Видимо, я в слепом отчаянии от собственного бессилия метнул-таки зачем-то зацепленный мною в последнем порыве табурет, даже, собственно, никуда и не целясь особо. И летело это орудие пролетариата из стройбата почему-то конкретно в определенную точку – куда-то рядом с головой Аниськина. Похоже, мой персональный внутренний компьютер и мое шестое чувство решили, меня не спрашивая, что сейчас именно там и окажется нож, зажатый в кулаке взбесившегося от допинга наркомана.

И табурет… действительно попал туда, куда и требовала эта нехитрая задачка по геометрии!

Чудом.

В руку!

Финка, выбитая из Кроликова кулака, полетела куда-то под окно. Пропеллером. Полоумный наркоша с грохотом обрушился на грязный пол, по-волчьи воя от боли. Потом так же резво, как и прыгал с дивана, вскочил и… вдруг метнулся в окно. Ласточкой! Практически без разбега и не переставая выть. Сметая на пути своего самоотверженного полета и грязное стекло, и расшатанную раму, и даже кусок ставней, неожиданно оказавшихся снаружи. Я видел, как он там совершенно невредимый вскочил на свои голые и жутко кривые ноги, зыркнул в нашу сторону пустыми зрачками величиной с радужную оболочку и рванул зигзагами в направлении разрушенной казармы.

Догнать нереально.

А Аниськин… наконец-таки развернул голову в сторону дивана. Куда и планировал ранее. Вот только там уже никого не оказалось. Как на грех.

И кто тут из нас тупой?

Он внимательно рассмотрел диван, потом снова повернулся ко мне. Медленно. Заржавел, что ли, железный дровосек?

Постояли молча, моргая от пыли.

Затем он вздохнул с надрывом и произнес глубокомысленно, медленно выговаривая каждое слово. Прозвучало неожиданно, хоть в данной ситуации и некоторым образом комплиментарно для меня:

– Ну, студент, у тебя и реакция!

Да уж. Сам в шоке.

Впрочем, и на том спасибо.