Тень Гегемона - Орсон Скотт Кард Страница 27

"Тоже мне, придумала! - одернула себя Петра. - Запугивать сама себя - это самое худшее. Нагнать на себя максимум паники".

- Писать хочу, - сказала Петра.

Снова нет ответа.

- Я это могу сделать здесь. Могу в штаны. Могу голой, Могу сделать в штаны или без штанов там, куда мы едем. Могу пускать струю по дороге. Могу написать на снегу свое имя. Девушке это трудно, требует хорошей спортивной подготовки, но я могу.

И опять нет ответа.

- А можете пустить меня в туалет.

- Ладно, - сказал кто-то.

- Что ладно?

- В туалет. - Человек пошел к двери.

Она за ним. Конечно же, за дверью стояли солдаты. Десять человек. Петра остановилась перед самым большим из них и посмотрела на него снизу вверх.

- Хорошо, что тебя сюда привели. Если бы тут были только вот эти остальные, я бы упиралась и дралась бы до смерти. Но раз ты здесь, у меня нет другого выхода, только подчиниться. Ты молодец, солдат!

Петра повернулась и пошла к туалету, гадая по дороге, действительно ли на лице солдата мелькнул намек на улыбку. Этого ведь в сценарии не было? Хотя погоди, герой должен быть остроумен и хладнокровен. Это в характере персонажа. Только теперь Петра поняла, что все остроумные реплики героев должны маскировать страх. Равнодушные герои не ведут себя храбро или свободно - они только стараются не нагружать себя излишне в последние минуты.

Петра вошла в туалет, и этот человек, конечно же, вошел вместе с ней. Но Петра училась в Боевой школе, и если бы она стеснялась мочиться при других, то давно уже умерла бы от острой уремии. Она спустила трусы, села на унитаз и начала. Этот тип оказался за дверью куда раньше, чем Петра готова была спустить воду.

В туалете было окно, были вентиляционные ходы. Но Петра понятия не имела, где она, и вряд ли ей здесь было куда бежать. Как это делается в кино? Ах да - какой-нибудь друг уже поместил оружие в потайном месте, герой его находит, собирает и стреляет прямо при выходе. Вот что было неправильно в этой ситуации - ни одного друга.

Петра спустила воду, оправила одежду, вымыла руки и вышла к своему дружелюбному эскорту.

Наружу вышли колонной. Там стояли два черных лимузина и четыре машины сопровождения. В каждом лимузине сидели девушки примерно того же роста и цвета волос, что и Петра. А Петру держали рядом со стенкой, не на виду, пока не подвели к задней двери хлебного фургона.

Она туда влезла, и ни один охранник за ней не последовал. В фургоне сидели двое мужчин, оба в штатском.

- Я вам что, хлеб?

- Мы понимаем, что юмор помогает тебе делать вид, будто ты контролируешь ситуацию, - сказал один из них.

- Как? Психиатр? Это хуже пытки. Неужто Женевскую конвенцию уже отменили?

Психиатр улыбнулся:

- Петра, ты отправляешься домой.

- К Богу? Или в Армению?

- Сейчас - ни туда, ни туда. Но ситуация остается… гибкой.

- Уж действительно гибкой, если я еду домой куда-то, где никогда не бывала.

- Не были урегулированы вопросы подчиненности. Ведомство, которое похитило тебя и остальных детей, действовало без ведома армии и избранного правительства…

- Или это они так говорят.

- Ты прекрасно понимаешь мое положение.

- Так кому же вы служите?

- России.

- А разве так не все говорят?

- Так не имеют права говорить те, кто отдал нашу внешнюю политику и военную доктрину в руки ребенка, человекоубийцы и маньяка.

- Все три обвинения равны по силе? - спросила Петра. - Потому что я тоже виновна в том, что я ребенок. И в человекоубийстве тоже - как многие считают.

- Уничтожение жукеров не есть человекоубийство.

- Все равно геноцид. Можете назвать его инсектицидом. Психиатр не понял. Очевидно, он недостаточно хорошо знал общий язык, чтобы понять игру слов, в которую так любили играть девятилетние дети в Боевой школе.

Фургон тронулся.

- Так куда же мы едем, если не домой?

- В убежище, где ты будешь вне досягаемости этого малолетнего чудовища до тех пор, пока не будет вскрыт весь заговор и не будут арестованы заговорщики.

- Или наоборот, - заметила Петра.

Психиатр снова не понял, но потом разобрался.

- Это тоже возможно. Но я - мелкая сошка. Кто догадается искать меня?

- Не такая уж мелкая, если вам подчиняются солдаты.

- Они подчиняются не мне, а другому лицу.

- И кто это?

- Если произойдет несчастный случай и ты попадешь в руки Ахилла и его спонсоров, ты не сможешь ответить на этот вопрос.

- К тому же до того, как меня захватят, вы все погибнете, и ваши имена не будут иметь значения. Я права?

Он посмотрел на нее изучающим взглядом.

- Не надо такого цинизма. Мы рискуем жизнью, спасая тебя.

- И моей жизнью тоже. Он медленно кивнул:

- Хочешь вернуться в свою тюрьму?

- Я только хочу, чтобы вы поняли: очередное похищение - это не то же самое, что освобождение. Вы уверены, что у вас хватит ума, а у ваших людей - верности, чтобы это осуществить. Но если вы ошибаетесь, меня могут убить. Так что да, вы действительно рискуете, но и я тоже - а меня никто не спрашивал.

- Я спрашиваю теперь.

- Выпустите меня из фургона прямо здесь, - предложила Петра. - Буду спасаться сама.

- Нет.

- Понимаю. Я по-прежнему в тюрьме.

- Ты под опекой и защитой.

- Я - признанный гений стратегии и тактики, - сказала Петра. - А вы нет. Так почему командуете вы, а не я?

На это у него ответа не было.

- Так я вам объясню почему. Потому что тут дело не в спасении детишек, похищенных малолетним чудовищем. Дело в том, чтобы избавить Россию от кучи осложнений. Для этого мало, чтобы я была вне опасности. Надо вернуть меня в Армению при благоприятных обстоятельствах, в нужный момент, чтобы с той фракции руководства России, которой служите вы, вина была снята.

- На нас нет вины.

- Я не говорю, что вы лжете, я только говорю, что это для вас важнее, чем спасти меня. Потому что, могу вас заверить, пока мы едем в этом фургоне, я на сто процентов уверена, что меня снова захватит Ахилл и его… как вы их назвали? Спонсоры.

- И почему ты в этом так уверена?

- А какая разница?

- Ты - гений, - сказал психиатр. - Наверное, ты видишь в нашем плане какой-то недосмотр?

- Он очевиден. Слишком много людей о нем знают. Ложные лимузины, солдаты, конвой. Вы точно знаете, что среди этих людей нет внедренных? Потому что если хоть кто-то из них известит спонсоров Ахилла, они уже точно узнают, в какой машине я сижу и куда она едет.