Цепкие лапы времени - Александр Плетнёв Страница 27

Проектируя свой военно-политический демарш с возвращением спорных островов под аргентинский флаг, политическое руководство Хунты полагало, что практичные англичане воздержатся от ответных дорогостоящих силовых акций. Эти выводы строились на анализе разведданных по состоянию Королевского флота и вооруженных сил Великобритании в целом.

По крайней мере, в Буэнос-Айресе не рассчитывали на столь организованный и, что уж сказать – молниеносный ответный ход.

Это был просчет… в итоге скомкавший все оперативные замыслы.

Теперь штаб генерала Леопольдо Галтьери ^[42] в своих уже скорректированных планах лишь смог достигнуть некоего шаткого равновесия, тактической передышки… еще до конца не понимая, на кого работает время.

В ранних наработках предполагалось, что затяжные, позиционные боевые действия для аргентинской армии будут только выгодны. И наоборот, для британцев – крайне сложными в плане логистического снабжения и поддержки материального обеспечения экспедиции.

Все оказалось не так очевидно.

Оказалось, что импульсивная южная нация – аргентинцы – не готовы к долгой военной кампании.

Настроения изменились не только в вооруженных силах, но и среди гражданского населения страны. Пресса еще патриотично плевалась строчками в заносчивых британцев, народ на площадях вторил, скандировал, но широко открытые рты утратили былой торжественный порыв, превратившись в озлобленные и недовольные гримасы.

Речи трибунов Хунты уносило ветром мимо, прочь… Люди ждали побед, а похвалиться не так уж много было чем.

Вторым просчетом и неприятным ударом оказались дипломатические успехи Лондона, сумевшего настроить против Буэнос-Айреса мировое сообщество, обвинив в неоправданной агрессии.

Правительства десяти стран ЕЭС ^[43] ввели полный запрет на экспорт вооружения в Аргентину, а также эмбарго на аргентинский импорт. Страна оказалась в крайне незавидном положении, по сути, оставшись наедине против англосаксонского союза, связанного узами Североатлантического альянса.

Французы и немцы – послушные натовцы – зарубили прежние, заметим – уже проплаченные, договоренности ^[44].

Еще шел тонкий и шаткий ручеек военных поставок через третьи страны из Израиля – евреи не любили англичан… но любили американцев, которым эти проделки за спиной не нравились.

Поддержка стран ОАГ тут была малозначимой ^[45]. Тем не менее в этом случае предложение Перу по продаже своих боевых самолетов было принято как вынужденная мера.

Вынужденным было обращение за помощью к коммунистам.

Леопольдо Галтьери, став во главе страны, оказался плохим хозяйственником. Но как генерал кое-что соображал, внимательно прислушиваясь к аналитическим выводам своих военных специалистов, адекватно реагируя на факты. Из всего получалось, что в короткой перспективе Советы мало что могли дать в «войне против моря». По крайней мере, быстро. Даже если бы захотели.

Аргентинские экипажи учить и переучивать не один месяц. Существуют проблемы перехода на другие стандарты. Корабли, субмарины, помимо всего, очень дорогостоящие приобретения.

Касаемо боевой авиатехники «красных», сам Галтьери не вникал в детали и тонкости – достаточно было доклада-дайджеста специалиста, входящего в экспертную группу, посещавшую СССР с профильной задачей… Из чего следовало, что советская истребительно-бомбардировочная авиация являлась исключительно фронтовой, не обладая большим радиусом действия и устройствами для дозаправки в воздухе. Перекупленные в Перу Су-22 тому наглядный пример.

Советские воздушные ракетоносцы, способные нанести существенный удар экспедиционному флоту Великобритании, представляли собой машины иного – тяжелого – класса, специфического применения. Столь сложная техника и оружие требовали длительного освоения.

– А Кремль не то чтобы недвусмысленно, а совершенно конкретно обозначил, – итогово резюмировал возглавлявший делегацию в Россию атташе, – воевать своими руками они не станут.

Глава Хунты передернул плечами – он и сам не хотел, да и не мыслил идти на поклон к большевикам… непонятным и опасным с их тиражируемым коммунизмом. Опасным, прежде всего, для внутренней социальной стабильности вверенного государства. Уровень «деньги – товар – деньги» его бы устроил, но не более.