Охранитель. Шаг к цели - Константин Назимов Страница 27

– Каким образом тут оказались? – поинтересовался я, не отвечая, так как по моему виду все ясно.

– Не поверишь – случайно! – склонив голову набок, ответил контрразведчик, а потом оглянулся на околоточного. – Ивана Макаровича я забираю, и не дай бог, если вы с ним обращались плохо!

– Претензий к полиции у меня нет, – сказал я. – В какой-то мере благодарен, что так все закончилось.

– Ваше благородие, мне бы на ваши документы взглянуть, – посмотрел на ротмистра околоточный надзиратель.

– Молодец, – кивнул Вениамин Николаевич и, вытащив из внутреннего кармана френча бумаги, показав из своих рук околоточному.

– Все в порядке, – облегченно выдохнул тот, – забирайте, и, надеюсь, то, что произошло в харчевне, перейдет под ваш контроль.

– Перейдет, не переживай, – ответил ротмистр. – Вещи и документы Ивану отдай, и мы откланиваемся, времени ни минуты.

– Понимаю, понимаю, – закивал околоточный.

Через пару минут мы с Вениамином Николаевичем уже тряслись в пролетке, направляясь к Семену Ивановичу. Пулю необходимо вытащить, а потом… на потом у меня определенные планы, и патент на лекарство может подождать, да и время уже к вечеру.

– Так как меня смог отыскать? – поинтересовался я у ротмистра.

– Мой человек случайно увидел, как тебя в околоточную привели. Он бросил своего подопечного и ко мне отправился: ему-то тебя никто не отдал бы, – пояснил Вениамин Николаевич и потребовал: – А теперь рассказывай, и желательно подробно.

Мое повествование не заняло много времени, хотя и произошло приличное количество событий. А чего воду в ступе толочь? Похитили, привезли, дрался, сбежал, а потом стрелял – все!

– В какой-то степени тебе повезло, а вот им нет! Тех, кого пострелял, – жаль, не в том смысле, что убил, а в том, что теперь не расскажут ничего. Но если оставшиеся в подвале выжили, то мы их отыщем, – задумчиво произнес Ларионов, а потом крикнул кучеру: – Братец, стой! – Когда же пролетка остановилась, он приказал: – Ивана Макаровича доставишь в его больницу и проследишь, чтобы он с профессором пообщался.

Ротмистр из пролетки выпрыгнул и сразу же замахал руками, останавливая проезжающего мимо извозчика.

– Вениамин Николаевич, решил сразу за дело в харчевне взяться? – поинтересовался я.

– Ваня, ты такой догадливый! – съехидничал тот. – Давай, лечись и не забудь про производство лекарств, кстати, вопрос с покушением еще открыт, если узнаешь что-нибудь – сразу сообщай.

– Хорошо, – кивнул я, пытаясь восстановить происшедшие события и понять, что меня и в какой момент зацепило в разговоре про готовящуюся акцию в резиденции императрицы.

Пока доехали до больницы, мысленно перебрал все варианты, но так и не вспомнил ничего. Нужно сесть и шаг за шагом все восстановить в памяти, желательно с той обстановкой, что царила в подвале харчевни. Хм, или про императрицу мне Гарри говорил еще до подвала? Впрочем, ротмистр профи своего дела, ниточки у него в руках, и наверняка имеются тузы в рукавах, раньше меня разберется во всем. Сейчас нужно восстановиться и отдохнуть.

Профессор отыскался в кабинете, время уже к вечеру, а посетителями весь коридор забит, и даже меня кто-то попытался не пустить. Михаил, который вперед убежал Семену Ивановичу докладывать, вышел из кабинета с профессором и на весь коридор рявкнул:

– Больница закрыта, завтра приходите!

Народ, естественно, стал возмущаться и шуметь. Никто не желает слышать ни о каком расписании и о часах приема, которые давно уже закончились. Только пригрозив сбегать за полицией, добились, чтобы народ стал медленно расходиться. А меня у окна, прямо в коридоре, компаньон расспрашивает.

– Семен Иванович, а может, мы в кабинет или одну из палат пройдем? – поинтересовался я после того, как тот велел мне снимать френч.

– Ой, голубчик вы мой, дорогой Иван Макарович, прости старика, совсем зашился и забегался, конечно, пойдем в кабинет, – махнул он в сторону двери, в проеме которой Сима стояла и губы кусала.

В кабинете вкратце повторил, упуская бо́льшую часть происшедших со мной перипетий. Профессор слушал невнимательно, осторожно ощупывал голову и ребра, объявив, что пулевым ранением займется в последнюю очередь. По его мнению, если до этого времени на ногах продержался, то и опасности нет. Ну не стал с ним спорить, да и чувствовал себя вполне сносно. Ага, но только до того момента, когда Семен Иванович начал повязку на плече разрезать и отдирать ту от кожи. А повязка-то спеклась от крови – больно ужасно! Делопроизводительница не выдержала и ассистировать отказалась, сказала, что лучше приведет кого-нибудь из сестер милосердия. Однако профессору помощь и не потребовалась, он остался доволен увиденной раной:

– Просто замечательно! Ваня, это превосходно!

– Офигенно, – ответил я, скрежеща зубами от боли. – Семен Иванович, пулю вытаскивай – и дело с концом, у меня нет желания получить заражение крови.

– А ничего такого и не последует, – хмыкнул тот, протирая рану спиртом. – Конечно, возможны клочки ткани внутри, но из-за этого сейчас резать не стану, да и не факт, что всю грязь не вытащил. Ты же мне доверяешь?

– Доверяю, – хрипло заверил я в ответ, уже закусив губы и крепко зажмурившись.

– Так, сейчас немного станет больно и чуть-чуть пощиплет, – предупредил профессор.

Мля, это называется немного?!! Если бы не потерял на мгновение дар речи и не лишился голоса, то взревел бы словно раненый медведь на всю больницу. Больно – не то слово, жжение и вовсе в мозг шарахнуло.

– Все-все, уже ничего не стану делать. Рану прижег, промыл, осталось перебинтовать, – успокоил меня Семен Иванович.

– А пуля?

– Она навылет прошла, словно выбрала направление и, ничего не задев, оставила о себе память в виде дырки! – усмехнулся Семен Иванович, а потом нахмурился: – Меня больше твои ребра волнуют, там гематомы знатные, возможно, переломы есть.

– Это вряд ли, хрен бы я так долго смог ходить.

– Шок, да и болевой порог у тебя повышен, – задумчиво ответил Семен Иванович, накладывая мне на плечо повязку.

– Слышал, что в Германии какой-то физик, точно не помню его фамилии, представил прибор, который способен сфотографировать кости и некоторые внутренние органы, – подкинул идею профессору.

– Да? Ничего подобного не слышал! А как фамилия-то этого физика? – заинтересовался доктор. – Подобная установка сделает переворот в медицине! Как бы нам ее заполучить?

– Фамилия у него Рейгун или Рентген, точно не помню, – покривил я душой.

– Хм, определенно ничего не слышал и не читал, – покачал головой Семен Иванович. – Пара знакомых врачей из Германии есть, могу у них полюбопытствовать. Правда, они в Москве практикуют, но связь с родиной, естественно, поддерживают. Как считаешь, стоит поинтересоваться? – уточнил у меня компаньон, протирая пенсне и глядя в сторону.