Когда проснется Марс - Вера Огнева Страница 26

– Им-ма… Кто?

Энцо почесал в затылке. Нет, он знал эребе – зеленогубых паломников с Эреба. Знал марсиан, знал жрецов-гермафродитов с Церцеи, андроидов из кластеров Ядра, знал серпенов с чешуей вместо кожи – вообще чокнутые мутанты. Но имманос?.. Имманис?..

Как это произнести хоть?

– Имманес, – повторил Тит Пуллий. – Так они зовут себя. Говорят, пришли с миром.

– Говорят? – Энцо вскинул брови. Центурион над ним прикалывался, что ли? – Они еще и трепаться по-нашему умеют?

Тит кивнул. Тени скользили по изборожденному шрамами лицу. Утренний свет блестел на протезе.

– Связались с Сенатом перед ударом. Сообщение передали по всем Управлениям.

– И потом что?

– Без понятия.

А потом у него отключился некс, ага. Энцо глянул на нитку засохшей крови на шее Пуллия, под ухом с кнопками на мочке. Похоже, некс-имплантат сдох. Связи наверняка не было ни у кого из легиона.

Интересно: всё вырубилось, а костюмы и оружие – нет. Может, дело в других источниках питания, жидких кристаллах или тому подобной хрени. Или же вышли из строя только машины с системами связи. Инопланетяне допустили косяк, и это радовало. Значит, была на них управа.

Далеко на горизонте уровня медленно накренилась и повалилась верхушка торговой башни. Только дымный мазок остался на лиловом рассветном небе. Останки близлежащих небоскребов протыкали облака, как обломки черных зубов. Чуть дальше верхний уровень курии ещё был цел, но нигде не горел свет. И в небе всё так же пусто, ни дрона, ни шаттла.

Энцо ускорил шаг, догнал Тита Пуллия. Тот покосился через плечо и что-то сказал.

– Что?

– Интересно, почему они не отключили купола? – повторил Тит. Так спокойно, словно говорил о погоде.

– А, думаешь, могли?

– Думаю, они могут уничтожить нас в любую секунду, но почему-то этого не делают. – Тит повернулся к Энцо. Живой глаз был черен, у губ залегли жесткие складки. – Им что-то нужно.

Энцо лишь пожал плечами. Что могло понадобиться крутым имманес (имманос? имманис?) от Старой Земли? Хотели захватить империю – полетели бы к Ядру, главным системам империи. Всякие-разные ископаемые на Старой Земле подходили к концу; вон, последнее высверливали из шахт. На Марсе тоже пусто. Атмосферы никакой, жить невозможно. Только люди, люди в промышленных масштабах. Типа свиньи на ферме. Энцо однажды работал на такой: десятки рядов с загонами, за силовыми полями которых хрюкают и трутся боками пороси.

Всё для патрициев, всё для них, любимых.

«Надеюсь, Сенат эти имманес взорвали», – подумал он с мрачным торжеством. Сколько раз они с Малой думали о том, куда скатятся патриции без своих красивых домов, машин и шаттлов. Что с ними будет? В кого они превратятся?

Энцо сжал кулаки и усмехнулся.

Должно быть, сейчас им очень страшно. Хорошо. Это правильно, заслуженно. Жаль, Малая не видела.

Ей бы понравилось.

Ровно год тому назад Энцо кружился в железном бублике на орбите, смотрел чужие сны. Залпы кодов штурмовали сознание, превращаясь в обрывки видео, текстов, команд.

Одиннадцать месяцев назад его разморозили. Вытряхнули из тюремной крио-капсулы, как слизняка из раковины. Всю процедурную заблевал гелем. До сих пор тошнило от одного воспоминания. Гель синий, кожа белая, размокшая…

Крио-паек – небольшую сумму, которую выдавали освобожденным – Энцо потратил на экспресс до Десятой курии. Хотел сестру увидеть, а увидел только новый торговый центр на месте её старой общаги. Сама сестра нашлась на муниципальном кладбище за шоссе 10–11. Просто изображение на экране размером с ладонь: электронный номер и дата смерти. И общая подземная урна с пеплом – бетонная щель в земле, из которой тянуло холодом и, казалось, кто-то выглядывает.

Слепые в Новом Риме долго не живут.

Энцо думал, что больше никогда ни к кому не привяжется. Типа будет сам по себе. Найдет работу, комнатуху, может, ещё имплант прикупит. Или вообще улетит на Марс. А десять месяцев и три недели назад он встретил Малую.

Малая.

Он покатал горечь на языке, харкнул и сплюнул. Тит покосился на него через плечо, но ничего не сказал.

Попробовал бы что-нибудь вякнуть, мошонка старая. Только не сейчас, когда в груди противно ноет, и воспоминания обжигают похлеще сопел аэроцикла. И без него противно.

Люди осторожно выбирались из домов и укрытий и примыкали к толпе дальше по улице. Им что-то втолковывал молоденький легионер. Завидев Тита, он кивнул, тронул переключатель у горловины костюма, и его голос вознесся между домами, усиленный системой встроенных динамиков:

«Срочная эвакуация! Всем гражданам, срочная эвакуация!»

– С какого хера он орет?! – крикнул оглушенный Энцо. – Мало бомбили?

– Гражданские должны быть эвакуированы, – крикнул Тит в ответ. – Оповещение согласно Плану имперской обороны.

– И номера тоже? Их тоже сейчас эвакуируют?

На это Тит Пуллий не ответил. Нахмурившись, он двинулся быстрее вниз по улице. Похоже, ему тоже не хотелось находиться рядом с шумным сборищем. От их группы отделились две женщины в больничных робах и смешались с толпой. Ну и скатертью дорога. Вот бы все они остались здесь, Энцо только порадуется. Меньше народу, меньше забот.

Но остальные упрямо следовали за Титом. Вместе они пробились через толпу, свернули налево и миновали белые останки храма. Десятки обломанных колонн подпирали небо. За ними щерился проводами разрушенный купол – внешняя часть рассыпалась, электронная начинка промялась, как старый лист, и искрила. У машины перед ступенями крутилась патрицианка, снова и снова пыталась разблокировать замок. Жрецов видно не было.

Тит подался к другой стороне дороги, подальше от развалин. Энцо заторопился следом. И правда, вдруг железные пауки рядом? Похоже, храм подбили совсем недавно, а, значит, эти штуки неподалеку.

Ему влетели в спину, и он ощерился через плечо, процедив пару ласковых. Баба возмущенно вскинулась, но язык прикусила. И правильно. Теперь ей кто придет на помощь? Никто. Никто не прикроет от вонючего марсианина. Не Тит же, в самом деле, ему и без баб забот хватает. И явно не другие патриции – вон, напыжились за её спиной, но никто и слова не скажет. Трясутся в своих белых пижамах и медкостюмах.

Богатенькие. Не привыкли топать ножками и за жизнь бороться. Значит, недолго протянут. В мире Энцо выживают только самые быстрые.

Храм остался позади. Улица плавно перетекла в эстакаду с пешеходными дорожками по обеим сторонам. Здесь Энцо заметил первое тело, придавленное упавшим столбом. Столб угодил патрицианке прямо по макушке, так, что содержимое головы вывалилось на асфальт. То еще зрелище… Сглотнув, Энцо увел взгляд и наткнулся на обугленные ноги, торчащие из-под машины. Третье тело валялось у выхода из магазина. Автоматические двери сжали его резиновыми деснами. Стекла выбиты то ли взрывом, то ли мародерами.