Возвращение - Геннадий Марченко Страница 26

– По линии министерства кое-какие проблемы ещё остаются, но мы их решаем, – заявил Берия, поднимая глаза на шефа. – В первую очередь, это касается связанного с послевоенной разрухой разгула преступности…

– Страшно подумать, какой был бы разгул, затянись война ещё на год, как в реальности товарища Сорокина, – пробурчал Сталин, выбивая из трубки табак в хрустальную пепельницу. – А это, считай, мы обошлись малой кровью.

– Верно, товарищ Сталин, помог нам агент Сорока. Хорошо помог, и не только словом, но и делом.

– А почему же мы ему не помогаем?

Берия уловил изменение интонации Кобы, обычно не сулившее ничего хорошего, и внутренне напрягся. Но внешне оставался таким же спокойным.

– А что, он разве нуждается в помощи? По-моему, у него там всё неплохо. Жена и дочка рядом, денег навалом, свои газеты, радио, телевидение… Я слышал, он недавно ещё и кинокомпанию открыл.

– А то, что у него жену с дочерью выкрали и едва самого не убили, не слышал?

– Откуда такая информация, товарищ Сталин?

– Фитин вчера заходил, рассказывал. Каялся, что его резидентура плохо сработала, пропустила этот вопиющий случай. Хорошо, что всё обошлось. А вот то, что ты, Лаврентий, возглавив МВД, забыл о нашем агенте, плохо! Понимаю, не твоё ведомство, но должен помнить о человеке, который и для страны немало сделал, и для тебя лично.

– Виноват, – изобразил покаяние бывший нарком, а ныне министр. – А что там всё-таки случилось?

– Вроде началось всё с банальной драки в каком-то баре Лос-Анджелеса. Наш Сорокин, как водится, надавал хулиганам по шее, тех за решётку, а один из оболтусов оказался родственником какого-то мексиканского наркобарона. Племянником, кажется. Этот наркобарон обиделся, что его племянника в тюрьму сажают, хотел, чтобы наш Сорокин в суде изменил показания. Тот отказался, и на него было совершено покушение, а когда суд вынес приговор, выкрали его жену и дочь.

– Варвару Мокроусову, а дочь у них, кажется, Софья, – вспомнил Берия.

– Ну, тебе виднее… В общем, потребовали выкуп – пять миллионов долларов. Сорокин деньги собрал, но решил отомстить. Вроде как итальянская мафия ему дала бойцов, и они в Мексике навели шороху. Кого-то на тот свет отправили, а самого главного Сорокин в Америку привёз и сдал людям из ФБР.

– Гувер, наверное, был очень рад, – хмыкнул соратник.

– Ничего весёлого тут нет, – нахмурился Сталин, и Берия втянул голову в плечи, хотя и без того от природы походил на филина, а пенсне только добавляло сходства. – Печально то, что у нас не налажен контакт с объектом. Мы должны держать руку на пульсе, даже если наш человек является… Как ты мне говорил?

– Спящим агентом.

– Вот-вот, спящим. Недоработка, о чём я и сказал Фитину.

– А не может это быть преднамеренной недоработкой? – вкрадчиво, словно про себя, поинтересовался собеседник.

– Хочешь сказать, его могли в Америке перевербовать?

Берия пожал плечами. Мол, доказательств нет, но, если надо, найдём.

– Не впадай в ежовщину, Лаврентий, – буркнул отец народов. – Но к Фитину присмотрись, ненавязчиво так, чтобы ничего не заподозрил.

– У меня есть свой человек в его окружении, ему и поручу.

Иосиф Виссарионович разломил очередную папиросу из пачки с надписью «Герцеговина Флор» и принялся неторопливо набивать трубку. Берия молчал, ожидая, что ещё скажет руководитель партии и государства. За годы работы под Сталиным он привык к подобному ожиданию. И даже табачный дым его не мог вывести из равновесия, хотя некурящий министр обороны к любителям подымить относился без особой симпатии. В его кабинете курить запрещалось, а если собирались всем руководством, приходилось терпеть. Не сделаешь же замечание, пусть даже этот некто стоит в иерархии намного ниже тебя, если тут же дымит сам Вождь.

– Я вот что думаю, – снова заговорил товарищ Сталин. – Наш Сорокин достиг в Соединённых Штатах высокого положения как бизнесмен, не пора ли ему попытаться войти во власть?

– Иностранцу? Объект говорил, что Гувер знает кое-что о его прошлом, в частности, о его побеге из лагеря в Коми, но держит эту информацию при себе. Со слов Сорокина, Гувер и в легенду его жены не поверил, пришлось ему придумывать, что он якобы помог своей невесте бежать из СССР. Боюсь, если Ефим Николаевич рискнёт сунуться в политику, преследуя наши интересы, если вы это имеете в виду, то шеф ФБР может использовать эти данные против него.

– Снова Гувер… Я всё-таки склоняюсь к мнению, что его нужно убирать. Только так, чтобы это не бросило тень подозрений на товарища Сорокина. Как считаешь, можно это доверить Фитину?

– Конечно, можно было бы посмотреть, насколько он предан делу партии. Если бы справился, то смыл бы с себя все подозрения. Однако боюсь… Боюсь, что Гувер мог подстраховаться на случай своей смерти.

– Но мы же не знаем этого наверняка?

– Не знаем. Однако исключать такую возможность нельзя. Тем самым можем спровоцировать цепную реакцию, и наш спящий агент может оказаться уснувшим навсегда. В лучшем случае получить пожизненное.

– Думаешь, они там знают, что Сорокин работает на нас?

– В любом случае мало хорошего будет, если вдруг выяснится, что известный на все Штаты магнат и меценат Фил Бёрд на самом деле не тот, за кого себя выдаёт. Многие деловые партнёры откажутся с ним работать. А уж подозревать в нём коммуниста станут в любом случае, даже несмотря на то, что он, рискуя жизнью, сбежал из исправительного учреждения.

– М-да, хотя система реформирована сразу после Победы, а несправедливо осуждённых мы стали выпускать ещё до войны, на Западе ГУЛАГом пугают обывателей до сих пор… – задумчиво протянул Сталин. – Так что ты предлагаешь, Лаврентий?

– Пусть Фитин прозондирует почву. Я слышал, у него в ФБР свой человек есть. Правда, на маленькой должности, но, может, он сумеет хоть что-то выяснить.

Сталин, не ответив, принялся расхаживать по кабинету, попыхивая трубкой, и поворачивающий за ним голову Берия ещё больше стал похож на ночного пернатого охотника.

– Хорошо, – спустя минуту сказал наконец Вождь. – Я сам озадачу товарища Фитина. Посмотрим, какой он коммунист, как умеет справляться со сложными заданиями. А нам с тобой, Лаврентий, нужно ещё кое-что обсудить. Помнишь, этот Сорокин нам рассказывал об атомных электростанциях? Доставлять ядерные боеголовки на другие континенты мы уже научились, а теперь, как куратор атомного проекта, расскажи мне, что у нас происходит с мирным атомом?

…Когда Берия выходил из Кремля, в небе громыхало, и на поля его шляпы упали первые капли дождя. Глянул на часы – время близилось к восьми вечера.

– Давай домой, – сказал водителю, усевшись в машину.

Ослабил узел галстука. Душно, да ещё позади тяжёлый разговор с Кобой. Впрочем, в прежние годы Хозяин бывал и покруче. Причём гораздо чаще, чем сейчас. Стареет… Да и он сам в общем-то моложе не становится. Вчера вон поясницу прихватило, а никогда раньше не жаловался. Но, как ни крути, другой кандидатуры, кроме своей, на случай замены Вождя, если с тем что-то случится, Берия не видел. Да, в чём-то Сорокин был прав, когда упоминал, что в ТОЙ истории народ не выдержал бы двух грузин подряд у руля страны. Но тогда ситуация была несколько иная, и проецировать её на то, что происходит сейчас, – политически безграмотно. Советский народ живёт не то чтобы хорошо, с войны-то минуло не так уж много лет, но и не голодает. А реформы они начали проводить ещё до нападения фашистов, и уже тогда эта реальность стала расходиться с прежней. Сорокин послужил тем самым камнем, от падения которого в воду истории расходятся сметающие всё на своём пути круги.