Правила игры без правил - Эдуард Геворкян Страница 26

Снова кричит птица, неуклюже ворочаясь у края ямы, кто- то говорит «черный стерх», а потом начинается другой сон.

Будто он попал в знакомый город — очень похожий на Ленинакан своего детства. Были времена, когда летние месяцы он проводил у прабабушки. И вот идет по улицам, мощенным большими каменными плитами, каменные одноэтажные и двухэтажные дома из разноцветного туфа словно приглашают войти в распахнутые большие деревянные резные двери, мостовая мягко и беззвучно стелется под ногами. В лицо дует слабый ветер, взметнулось пыльное облако и понеслось навстречу. Он знает, что недалеко дом прабабушки. Надо зайти. Снова можно сидеть долгими вечерами за чаем, прислушиваясь к воспоминаниям прабабки и двоюродных бабок, а окно выходит в маленький уютный дворик с кустами крыжовника и старым абрикосовым деревом посередке, у дерева конура, в конуре пес, а на конуре вечно дремлет дряхлый кот. И еще он знает, что узенькие кривые улочки сбегают вниз, к морю, это несколько смущает его, он помнит, что моря в тех местах нет и не предвидится, речка пограничная — да, а до моря, может, тысяча километров… Кривые улочки тоже смущают — прямые квадраты старых кварталов не похожи на город сна, но и он был неплох, если бы не огромный небоскреб в центре, возвышающийся над невысокими, лепящимися друг к другу домиками. Он идет по улицам пустым, никого нет, тишина, но это и хорошо. Пока он идет, высокий дом все ближе, и вот он видит: это похожий на московскую высотку замок, с растущими ввысь башнями, узкими бойницами и застекленными галереями, а на самом верху сверкает большой шар.

Он подходит к дворцу, обходит его вдоль стены, выложенной из кирпича, камней и бетонных плит, но дверей нет, только заваренные металлическими угольниками ворота, обмотанные колючей проволокой калитки, забитые досками, утыканными гвоздями, проломы. А когда он устает идти вдоль нескончаемой стены, то просыпается.

Завтрак проходил мирно — тетя ушла на работу. Дядя, ковыряясь в яичнице, поднял вдруг глаза и сказал:

— Странный я сон видел. Будто еду по городу и вижу…

Аршак послушал немного и обиделся:

— Так это же мой сон!

— Как — твой? — удивился дядя.

— А вот как!

И Аршак продолжил с того места, на котором остановился дядя. Рассказал про птицу, про город и про замок. Дядя все ниже и ниже опускал голову, а когда поднял ее, Аршак увидел в его глазах слезы и испугался.

— Всю жизнь… — хрипло сказал дядя и закашлялся.

Он схватил чашку, сделал несколько глотков, отдышался.

— Всю жизнь я ждал этого дня, — продолжил дядя. — Ты хоть понимаешь, что это значит?

Аршак помотал головой. Он ничего не понимал.

— Как? Один и тот же сон снится одновременно двоим, а ты ничего не понимаешь? Впрочем, — спокойно добавил дядя, — я тоже ничего не понимаю. Одно скажу — это событие. Событие с большой буквы. Ну-ка, вставай. Идем, идем…

В большой комнате он полез в шкаф и извлек пухлую папку.

— Здесь есть кое-что интересное, — проговорил он, развязывая тесемки.

Он достал ворох бумаг и широким жестом пустил их по полу. Бумаги разлетелись по квартире. Это были листки с наклеенными на них вырезками из газет и журналов, какие- то ксерокопии, нечеткие фотографии. Аршак поднял несколько листков.

«Рисунки в пустыне Наска, как геометрический компьютер», — прочитал он под хаотическим нагромождением прямых и извилистых линий. «Полтергейст в Конотопе» — гласил заголовок над текстом на другом листке. «Контакт второго рода: Сарафанд, Агра и Биробиджан — типология и фактография» — на третьем…

— Это все вы написали? — уважительно спросил Аршак.

— Ты что, меня за дурака считаешь?! — Дядя от возмущения уронил папку. — Столько чуши один человек написать не может. Хотя… Нет, все же не зря, наверно, я собирал информацию, не зря общался с маньяками и придурками. Здесь кое-что есть.

Он замолчал. Аршак внимательно слушал.

— Ни хрена здесь нет, — вдруг засмеялся дядя. — Зато я теперь в этом большой спец. Но сейчас совсем другое дело!

Он возбужденно пробежался по комнате.

— Мы видели один сон. Значит, либо мы передали его друг другу, либо кто-то третий передал его нам. Телепатия или нечто подобное! Можно поэкспериментировать… Но почему «черный»? — вдруг проговорил он и надолго задумался.

Прошелся вдоль полок, вытянул том энциклопедии и рассеянно листанул.

— Вот! — хлопнул он по странице. — Смотри — белый журавль, или стерх.

Аршак подскочил к нему и глянул на рисунок. Большая красивая белая птица, высокая. А то несчастное полураздавленное существо… Ну, все-таки похоже, немного, но похоже. В самом деле, задумался он, стерх-то почему черный? Черный белый журавль — разве так бывает?

Дядя потер руки, а потом глянул на часы и вздохнул.

— Пора в эту чертову контору. Значит, так, я пойду отпрошусь, ну, часа через два буду дома. Дождись меня.

И убежал.

Аршак минуту сидел в легком недоумении. Потом поднял листок, другой — и уже не мог оторваться. Он узнал массу вещей о пирокинезе и левитации, массированной высадке пришельцев во все времена и на все страны, о таинственных свойствах пирамид. Время от времени он отрывал глаза от текстов и фотографий, тряс головой, стряхивая наползающую одурь и головокружение. Мироздание, бесхитростное доселе, оказалось густо набито загадками и тайнами всех мастей и расцветок. Аршак подозревал, что все, читаемое им, туфта самого низкого качества, нечто подобное он разрозненно встречал в случайных журнальчиках, но обилие невероятной информации подавляло.

Бренькнул телефон. Аршак с неудовольствием поглядел на аппарат. Телефон бренькнул снова. Пришлось отложить стопку листков с описанием встреч со снежным человеком и идти через всю комнату. Аршак поднял трубку. В трубке кто- то зверски сопел.

На вежливый вопрос, кого надо, ответом был лишь только могучий соп. Аршак бросил трубку, выдернул шнур из розетки и повалился на диван читать дальше.

Слабо задребезжали стекла. Где-то рядом трамвай проехал, решил Аршак, потом вспомнил, что до ближайшей трамвайной остановки добираться минут десять автобусом. Стройка, наверно.

Наконец пришел дядя. Вид у него был растерянный. Он вошел, несколько раз оглянувшись на лестничную клетку, запер дверь и накинул цепочку.

Молча переоделся, умылся, поставил чайник на плиту и вернулся в комнату. К его приходу Аршак успел аккуратно собрать бумаги в толстую стопочку.

— Что-то у меня нервы шалят, — сказал вдруг дядя. — Во-первых, звонками достали. Подхожу — никто не говорит. Сейчас шел домой, чувствую — кто-то в карман прямо на ходу лезет. Я — хвать! Никого! И на улице рядом ни души. Что-то меня знобит, — жалобно проговорил дядя.

— Может, вы простудились?

— Может, — согласился дядя. — Я лучше прилягу. Хотя нет, схожу вот сейчас за хлебом, а потом прилягу.