Пуля для Власова. Прорыв бронелетчиков - Игорь Карде Страница 26

Разве можно из такого сделать героя? Тут нужен яркий характер, накал страстей, ярость сражений, а что мы имеем? Талдычит, как заведенный: ползли, ждали, захватили… Скука! Эх, не выйдет из Мешкова героя, не тянет он! А как жаль… Такой мог очерк получиться, загляденье, пальчики оближешь! И столько надежд на него возлагалось… Ладно, ограничимся обычной заметкой в газете. Хоть что-то будет. И надо ждать следующего случая. Должна же удача когда-то ему улыбнуться, не все же время задним местом к нему поворачиваться…

И Фортуна таки улыбнулась: зорким журналистским глазом Михаил заметил, как красноармейцы приволокли лосиную шкуру. Разложили на травке и стали очищать – скрести, чтобы можно было варить. Хм, интересно… Неужели они завалили лося? Надо бы попросить у них кусочек, очень есть хочется!

И Михаил незаметно перевел разговор на новую тему – откуда дровишки, мол? В смысле – шкура? Сохатого небось завалили? Расскажите, товарищ старший сержант, очень интересно! А еще – не дадите ли кусочек с собой, так сказать, по-товарищески?

Иван вздохнул: ладно, чего уж, раз заметил, придется дать немного мяса… И рассказал о ночной вылазке на болото. Все, как было, со всеми подробностями. Как узнал о лосе, как пробирались через лес, как боец Батаев переплыл на плоту на остров и едва не угодил к немцам в лапы. Как бежали от них и тащили на себе лосиную тушу…

Мише Кофману рассказ неожиданно понравился: действительно, смешной! И еще очень оригинальный, необычный. По крайней мере, на его памяти ничего подобного еще в газете не было. Значит, свежий материал. А это очень важно…

Миша, посмеиваясь и хихикая, с удовольствием записал рассказ Ивана. Забавно: советские воины, выходит, уже дважды оставили фрицев без обеда. Сначала полевую кухню уволокли, а потом еще и этого лося. Молодцы, что сказать!

Михаил понял, что теперь материала ему хватит. Пусть это будет немного другая статья, не такая, как он хотел, но тоже ничего. По крайней мере, интересная. Да и героическая основа есть, не без этого. Значит, подойдет. Может, не только в армейскую газету, но и выше, в «Ленинградскую правду» возьмут? Хотелось бы! Ладно, пора возвращаться, писать статью…

Иван отрезал от лосиной ноги небольшой кусок и отдал Кофману – в подарок. Неудобно отказывать, раз уж видел… Михаил с удовольствием взял – большое спасибо! У них в редакции тоже с кормежкой туго, едят в основном суп из горохового концентрата и сухари. Надоело – до рвоты! А тут – лосятина. Все будут очень довольны…

На этом они и расстались: Михаил отправился в Кересть писать статью, а Иван занялся своими обычными делами. У каждого, как говорится, своя жизнь и своя судьба…

* * *

Но через несколько дней Иван с немалым удивлением читал о себе заметку в газете «Отвага». Нет, в принципе, все было написано верно, как он сам рассказывал, однако…

Очень неудобно получилось: вышло, будто бы он один всю работу сделал. А это же не так! За лосем ходили впятером, и без помощи товарищей он бы ни за что не справился. И, если уж говорить честно, то настоящим героем является Николай Батаев. Вот о ком надо писать! Не испугался фрицев, не упустил лося, под пулями сумел добыть… Настоящий герой!

Сослуживцы Ивана читали «Отвагу» и поздравляли Мешкова с нежданной славой – как же, статья в нашей армейской газете! Не каждый удостаивается такой чести. И о себе хорошо рассказал, и взвод в самом лучшем виде представил…

Командир роты Семенов также весьма одобрительно отозвался о заметке Кофмана и даже похлопал Ивана по плечу: «Ну, Мешков, быть тебе теперь с орденом, точно! Заслужил – за смелость и смекалку. Здорово ты все рассказал. Две медали у тебя уже есть, значит, дадут никак не меньше ордена!»

Ротный политрук Санин, со своей стороны, тоже не преминул заметить: «Ты, Иван, правильно с корреспондентом говорил. Пусть все видят, какие у нас бойцы – сплошь богатыри! Есть кем гордиться!»

Заметка о подвиге разведчиков, захвативших немецкого штабного майора (об этом Миша Кофман тоже написал – не пропадать же материалу!) вызвала гораздо меньший интерес. Молодцы, конечно, ребята, но это обычная их работа… А вот наш Иван – настоящий герой!

Статья о Мешкове, кстати, получилась очень неплохой – действительно живой и яркой. Миша Кофман постарался, сделал все в лучшем виде. Вышла не просто байка из солдатской жизни, а настоящий героический очерк – что и требовалось доказать. Главному редактору «Отваги» Николаю Румянцеву она очень понравилась, и он отметил Мишу на совещании. В политотделе армии Кофмана тоже похвалили…

В общем, получил то, что хотел, – славу. Но в другие газеты, например в «Ленинградскую правду» и «Красную Звезду», статья не пошла. Очевидно, сочли ее недостаточно значимой. Что ж, бывает. Однако Миша особо и не расстроился – будут еще интересные случаи. Надо только стараться, ловить свой шанс…

Через день после выхода статьи батальонный парторг пришел к Мешкову и спросил, не хочет ли он вступить в партию: такие люди, как ты, мол, нам очень нужны… Иван, в принципе, был не против – почему бы нет, дело хорошее. Тем более что он комсомолец… Смущало только одно: при вступлении придется рассказать товарищам об отце, а тот был царским офицером и еще служил у белых. Разумеется, сын за отца не отвечает, сам товарищ Сталин сказал, но…

Когда Иван вступал в комсомол, то слегка схитрил. Сказал, что круглый сирота и родителей своих не помнит. Это было почти правдой: его отец, Алексей Трофимович Мешков, погиб до его рождения, а мать, Екатерина Михайловна, умерла, когда ему было всего два года. И Иван, разумеется, не помнил их. Он, конечно, не сказал, что отец служил во время Гражданской у белых, иначе не видать бы ему комсомола…

А вступить ему очень хотелось – чтобы не отставать от своих друзей. Его принимали уже в армии, и это было поощрением – за отличную службу и помощь в политработе. Иван помогал ротному политруку: читал передовицы центральных газет ребятам, призванным из Средней Азии и Кавказа, не слишком хорошо понимающим по-русски. Объяснял доходчиво, по-своему смысл статей, помогал правильно ответить на вопросы о внешней и внутренней политике партии. В общем, повышал политическую грамотность рядового состава. И это было отмечено – ему предложили вступить в комсомол… Тем более что характеристика из колхоза у него была отличная: трудолюбив, образован (семь классов), старателен. Вот и приняли без всяких проблем…

Но партия – это же совсем другое дело! Конечно, можно было бы опять соврать, но Иван делать это принципиально не хотел – неправильно это, нечестно. Товарищи ему доверие оказывают, а он, выходит, им наврет… Нет, вступать в партию обманом – это нехорошо!

Подумав, Иван осторожно сказал парторгу, что еще не готов. Мол, боится подвести товарищей. Ведь с него спрос будет особый, и надо идти в атаку первым… А вдруг испугается, струсит? Нет, лучше еще подождать, проверить себя. Чтобы уж наверняка…

Парторг удивленно поднял брови, но настаивать не стал – ладно, дело твое, Мешков. Сомневаешься – это хорошо, проверяй себя, сколько надо, примем тебя позже.