Партиалы - Дэн Уэллс Страница 26

Кира слушала, как ее друзья шутят и смеются в гостиной Нандиты. Было уже поздно, в комнате тускло горели свечи; все электричество, скопившееся в солнечных батареях Зочи, как всегда, шло на плеер. Сегодня звучала «Кевин, поздравляю!», одна из любимых находок Зочи: энергичные электронные композиции с ревущими басами. Музыка играла негромко, и все равно сердце Киры билось быстрее.

Нандита уже ушла спать, и это было хорошо. Потому что Кира собиралась предложить друзьям пойти на измену, и нечестно было бы втягивать в это Нандиту.

Кира никак не могла забыть рассказ Скоузена о том, каково было в эпидемию. Она не сердилась на него за вспышку гнева: это была больная тема для всех. И все-таки прежде Кира не задумывалась, что пережитое повлияло на всех по-разному. Когда партиалы выпустили вирус, Скоузен работал в больнице: он видел, как привозят все новых и новых пациентов, как в палатах кончаются места, и больных кладут в коридорах, а потом и вовсе на парковке; как эпидемия, точно шторм, уничтожает весь мир. Родные умерли у него на руках. Кира же в те дни была одна: ее няня тихо скончалась в ванной, а отец… просто не вернулся домой. Девочка ждала несколько дней, но потом в доме кончились продукты, и Кира вышла на улицу, чтобы попросить еды. Квартал опустел; казалось, во всем мире не осталось ни единой живой души. И если бы мимо не проезжал армейский фургон, возвращавшийся с фронта, малышка, быть может, умерла бы с голоду.

Скоузен помнил, как мир распался на части. Кира помнила, как люди собрались с силами и объединились, чтобы спастись. В этом вся разница. Вот почему Скоузен и Сенат боялись принимать решительные меры. И если суждено найти лекарство от вируса, то искать его придется именно детям эпидемии.

Хару что-то рассказывал, как всегда, с воодушевлением: иначе он просто не мог. О чем бы ни зашел разговор, он тут же оказывался в центре внимания, причем не благодаря харизме, а исключительно из-за напора.

– Ну как же вы не понимаете, – вещал Хару, – Сенату просто наплевать. Все ваши рассуждения о потерянном детстве и неэффективности таких методов им безразличны, – по городу ходили упорные слухи, что Сенат решил еще больше сократить возраст беременности, и Хару воспринял отказ Изольды прокомментировать их как молчаливое подтверждение. – Раз уж они решили пересилить РМ-вирус с помощью статистики, значит, будут опускать возрастной порог как можно ниже. Снизят его с восемнадцати до шестнадцати и получат примерно пять тысяч новых матерей, то бишь пять тысяч новорожденных раз в десять – двенадцать месяцев. Неважно, с результатом или без: для них это лучший и самый быстрый способ воплощения выбранной стратегии. А значит, так оно и будет.

– Ты не можешь этого знать, – возразила Изольда, но Хару лишь покачал головой.

– Мы все это прекрасно знаем, – возразил он, – наше правительство иначе не может.

– Значит, нужно другое правительство, – заметила Зочи.

– Не начинай опять, – попросил Джейден, но когда Зочи понесло, остановить ее было невозможно.

– Когда мы последний раз кого-то выбирали? – допытывалась она. – Когда мы последний раз голосовали? Шестнадцатилетним и голосовать-то не позволено. Теперь они хотят принять закон, который касается нас напрямую, а у нас даже нет права вмешаться? Разве это справедливо?

– При чем тут справедливость? – удивился Хару. – Открой глаза: мир вообще несправедливое место.

– Мир – да, – согласилась Зочи. – Но это не значит, что мы должны становиться такими же. Я все-таки полагала, что у человека чувство справедливости развито сильнее, чем у случайных сил природы.

Кира всматривалась в лицо подруги, словно что-то пыталась понять – но что именно, девушка не знала. Зочи последнее время изменилась, стала вспыльчивее. Остальные, пожалуй, этого не замечали, у Зочи всегда был горячий нрав, но Кира знала ее лучше других. Что-то все-таки не так. Интересно, согласится ли Зочи ей помочь или же, наоборот, откажет?

– Закон надежды приняли до того, как мы с вами получили право голоса, – вмешалась Мэдисон, – и если бы я не забеременела, мне все равно пришлось бы это сделать, когда исполнится восемнадцать. Просто так надо, – Мэдисон была на раннем сроке, но живот уже начал расти, и она частенько его поглаживала, будто машинально; Кира замечала этот жест у других беременных. Между Мэдисон и ее младенцем существовала реальная связь, хотя эмбрион еще и на человека-то не был похож. При этой мысли у Киры болезненно сжалось сердце.

Разумеется, Мэдисон ее поддержит: в конце концов, речь идет о ребенке, которого она может потерять. Хару, наверно, тоже, по той же причине, но с ним нельзя сказать наверняка. Кира не раз видела, как он действовал вопреки собственным интересам. Убеждения были для Хару важнее желаний. А вот как отреагирует Джейден, неизвестно. Наверняка он не хочет, чтобы его племянник или племянница умерли, но он служит в Сети безопасности, а значит, едва ли решится нарушить присягу. Ему-то уж точно не понравится предложение Киры.

– То, о чем ты говоришь, называется изменой, – Джейден бросил строгий взгляд на Зочи, и Кира улыбнулась. Джейден все-таки славный малый: с ним всегда знаешь, чего ожидать. – Одно дело – заменить сенатора: в конце концов, когда они выходят в отставку, мы выбираем новых, только и всего. Но поменять целое правительство – это революция. И самоубийство. Ты хоть понимаешь, что без приказов Сената Сети безопасности и его усилий по поддержанию мира город окажется совершенно беззащитен? Голос разнесет его в первые же десять минут.

– Если Сенат уйдет, Голосу незачем будет взрывать город, – возразила Зочи. – Они же как раз этого и добиваются.

– Вот только не говори, что ты одна из них, – усмехнулся Джейден.

Зочи подалась вперед:

– Если выбирать между идиотами и военными в правительстве, повстанцы у власти – не худший вариант.

– Никакие они не повстанцы, – проворчал Джейден, – а самые настоящие террористы.

Да, Зочи бы им помогла, Кира это знала, но какой от нее толк? Она не проходила военной подготовки, кроме обычных школьных занятий по стрельбе, а навыки ее были на удивление традиционны: подруга умела готовить, шить, выращивать овощи и фрукты, ухаживать за скотиной и все такое прочее. Изольда и того хуже: она, скорее всего, возражать не станет, потому что привыкла, чтобы другие решали за нее, но с ними тоже не пойдет. Хорошо, если поможет скрыть поход от Сената и Сети безопасности, но и на это особенно рассчитывать не стоит. Чтобы все получилось, нужны преданные люди, которые знают, как себя вести в полевых условиях. Сама Кира тоже не вполне подходила под это требование, но она хотя бы врач и благодаря вылазкам умеет обращаться с оружием.