Живее всех живых (сборник) - Михаил Ардышев Страница 26

Санинструкторша осторожно приняла свёрток и скрылась с ним за пологом из масксетки, закрывающим вход в штабную землянку. Мальцев стоял перед командиром, понурив голову, опустив глаза в пол. Он только что с большим трудом, сумбурно, изо всех сил стараясь не разреветься, доложил комбату о происшедшем с ним и теперь переминался с ноги на ногу. Старший лейтенант, уже минуту стоявший и разглядывавший подростка, повернулся, подошёл к столу и налил себе воды из чайника.

– Вот что, Мальцев. Слушай приказ. – Комбат кашлянул, прочищая горло. – Поступаешь в распоряжение сержанта Сергеевой из санвзвода. Ваша задача: как стемнеет, доставить раненых и младенца… имя-то дали?

– Не успели. Убило всех.

– Кх … доставить к переправе и на первом же транспорте на левый берег.

Петька вскинул голову:

– Товарищ старший лейтенант. Я не поплыву на левый берег.

– Это ещё почему?

– Мне надо туда, – Петька мотнул головой в сторону улицы.

– Отт-ставить, боец!

– Но…

Командир подошёл, присел, сжал руками плечи подростка.

– Петька, пойми, Нет их больше. Погиб Зипунов, погиб как герой.

Петька поднял голову. Сдерживаться он больше не мог, в глазах стояли слёзы.

– Там… Макар Саввич, Зинка, дядя Миша… Зиновьев, Петров… Там все.

– Так бывает на войне.

– Нет. Может, они живы. Может, не всех… Пустите! – Он вырвался из рук командира и выбежал из землянки.

Старший лейтенант ещё какое-то время посидел на корточках, затем вздохнул и поднялся. Не спеша подошёл к выходу и выглянул наружу.

Возле входа, вытянувшись в шеренгу, замерла группа бойцов. Последним, заметно уступая всем в росте, стоял Петька. Младший лейтенант, инструктирующий группу, повернул голову и вопросительно посмотрел на командира. Тот не сводил глаз с Мальцева. Мальчишка застыл по стойке «смирно», упрямо уставившись перед собой, вытянув левую руку вдоль туловища, правой он сжимал ремень автомата за плечом. Повисла пауза. На короткий миг смолкла даже далёкая канонада. Повисшая тишина звенела, словно непрерывно бьющий в набат колокол. Тишина…

Старлей перевёл взгляд на командира группы, коротко кивнул. Младший лейтенант скомандовал:

– Взвод. Нале-во. За мной.

Пригнувшись, он побежал по улице вдоль разрушенных домов. Бойцы последовали за ним. Командир проводил их взглядом. Вышел из землянки. Медленно достал из кармана пачку папирос. Вытащил одну, закурил. Поднял голову.

Солнца он не видел больше недели. То ли осенняя сплошная облачность была тому виной, то ли непрерывный и густой дым горящего города. Думать о таких мелочах просто не было времени. Теперь же старший лейтенант вглядывался в бугристый бесконечный ковёр облаков, а в голову лезли забытые и оттого непривычные мысли.

«Середина сентября. Картошку, поди, всю выкопали уже. Рожь тоже убрали, коли сухо. А если дожди? В Сибири-то оно всякое бывает».

Он закрыл глаза. Словно из тумана всплыл образ жены. Такой родной, но… далёкой. Фотокарточка всегда была при нём. В нагрудном кармане. Вместе с партбилетом. 1940 год, июль, Городской сад. Сфотографироваться предложила Лена: «Давай? Ты как раз в форме. А я в новом платье. А?» Сашка стоял в центре, обиженный, что не дали доесть мороженое. Сколько же ему сейчас? Помладше Петьки будет…

Веки вдруг вспыхнули. Старлей открыл глаза. Сквозь просвет в облаках светило солнце. Улыбнувшись, он прошептал:

– И вам привет, любимые…

Голограмма задрожала и погасла. Автоматически включилось освещение. Председательствующий поднялся, окинул взглядом собравшихся.

– Кинетический импульс был слишком велик, энергетическая оболочка не выдержала перегрузки и… Содержащийся в атмосфере агрессивный кислород не оставил пилоту шансов. Его звали Тодд. Это было его первое странствие…

Все молчали.

Председатель продолжил:

– После обрыва связи с пилотом корабль стартовал в автоматическом режиме и вернулся на Пирр. Координата планеты известна. Вот только… Кто хочет высказаться?

Все, не сговариваясь, повернули головы к Риффу, старейшему из собравшихся. Тот, откашлявшись, грузно поднялся со своего места.

– Вопрос, как я понимаю, что нам делать дальше? – Рифф не спеша переводил взгляд с одного на другого коллегу из Высокого Трибунала, пока не завершил круг. Те, в свою очередь, не спускали глаз с него: кто же, как не он, самый старый, самый опытный, даст правильный ответ на столь непростой вопрос.

– Мне видится три варианта, три пути дальнейшего развития событий. Первый – он же абсолютно неприемлемый в свете проповедуемого Нацией Мировоззрения – наказать инопланетников.

Раздался приглушённый ропот. Рифф продолжал.

– Понимаю ваши чувства, друзья. Поэтому и назвал данный путь неприемлемым. «Лишать жизни разумных существ – не наш удел. Жизнь – слишком ценный дар Великого космоса, чтобы разменивать его на глупую месть», – процитировал он всем известные строки. Продолжил:

– Путь второй – реморализация обитателей Планеты.

Все внимательно слушали, не отрывая глаз от выступающего.

– Но давайте вспомним историю Пирра. К мировоззрению нации мы пришли сами. Пусть через пять войн за воду, две угрозы пандемии, через Великое потрясение, в конце концов. (Присутствующие вскинули руки в короткой молитве). Но сами! Нас никто не вёл, никто не помогал, не подсказывал. Нас никто не реморализовывал. – Последнее слово Рифф произнёс по слогам. – Хотя могли, и мы это знаем. Когда Далёкие…

– Не стоит напоминать нам о Далёких, мудрый Рифф. Мы не забыли, – чересчур резко прервал его председатель. Затем извинился: – Простите, продолжайте.

– Хорошо. Тогда остаётся третий путь. – Рифф выдержал паузу. – Он может многим не понравиться, но мне он кажется единственно верным. Мы должны забыть о существовании планеты.

Повисшую мёртвую тишину нарушил Кэрр, самый молодой из Судей:

– Поясните, мудрый Рифф.

– Просто забыть о ней на какое-то время. Оставить зонды-автоматы, которые будут собирать информацию и передавать на Пирр, скажем, каждые тысячу… нет, сто тысяч витков. И когда придёт время, наши далёкие потомки вернутся на планету.

– Но вода?! На планете столько воды, – воскликнул Кэрр.

Рифф устало вздохнул:

– Мой юный друг. Вести дела можно только с равными тебе и на равных. В любом другом случае возникнет доминирование, диктат воли сильнейшего. В краткосрочной перспективе это принесёт безусловную выгоду. Мы будем обеспечены драгоценной водой на долгое время. Но посмотри вперёд. Далеко в будущее. На десять, сто своих потомков вперёд. Аборигены планеты станут Нацией. И мы не сможем им помешать в этом всё по той же причине, прописанной в Мировоззрении. Что тогда? Копившийся всё это время у них комплекс слабого и униженного разрастётся до таких размеров, что неминуемо приведёт к войне. А мы, как уже говорилось, не способны лишать жизни разумных существ. Что из этого следует?