Звездный корпус - Йен Дуглас Страница 26

Инструктаж продолжался около часа. Затем от теории перешли к практике. Рекрутам указали их личные койки и вежливо объяснили, как их заправлять, как складывать одежду и экипировку, которые им выдали. Наконец молодым людям приказали раздеться, одеть банные шлепанцы, взять полотенце в левую руку, а мыло — в правую. В таком виде они строем направились в душевую… то есть на нос.

— Вперед, барышни! И покажите полную боеготовность! Теснее! Теснее! Яйца к задницам! И не бойтесь засадить соседу в жопу! Улыбнитесь и покажите, что вы мужчины!

Душ принимали буквально на счет «раз-два». Сержант Келлер наблюдал за процессом через застекленное окно в переборке над душевыми кабинками и выкрикивал в микрофон:

— Первый! Положить полотенце на верхнюю полку. Следующий! Переместиться на следы, нарисованные на палубе! Поднять правую руку! Схватить цепочку от душа и потянуть, пока вода не польется!

На миг его голос потонул в воплях, брани и хохоте. Душ оказался буквально ледяным.

— Отставить шум! Никто не получал приказ говорить! Раз! Два! Три! Четыре! Пять! Отпустить цепочку! Быстро! Взять мыло и намылить голову и лицо! Освободить правую руку, потянуть за цепочку! Смыть мыло! Раз! Два! Три! Покинуть душ!..

Ощущения были, мягко говоря, непривычными. Устройство душа отличалось первобытной простотой, вода была только холодная и лилась лишь до тех пор, пока ты тянул за цепочку. Никаких температурных смесителей. Кусок мыла — милосердная Богиня! — вместо дезинфицирующей смеси или растворителя грязи, или очистителя кожи, который просто льется на тебя вместе с водой. Никаких акустических щеток, никакой инфрасушилки. Никаких пульсирующих струй, никакого парового потока… Невозможно даже десять минут поваляться в горячей ванне, как полагается цивилизованному человеку. И в довершение всего — громогласные окрики: что мыть, сколько мыть и в какой последовательности…

— Следующий! Намылить правую руку… Свою правую руку, личинка… да, ты! Двенадцатый от конца! Тяни цепочку! Тяни и ополаскивайся!.. Раз! Два! Три! Покинуть душевую!

Джон понял. С ними обращались, как с детьми. Нет, не как с детьми. Как с умственно отсталыми, которые ничего не знают и не умеют, до которых с трудом доходят даже самые элементарные вещи. Умом он понимал, что это необходимо. Но сам процесс был в высшей степени унизительным.

— Теперь намылить промежность. Никто на вас не смотрит. Никто не захочет на такое смотреть, можете поверить! Мылить тщательнее! Теперь тяните за цепочку! Сильнее! Тяните и ополаскивайтесь!.. Раз! Два! Три! Отпустить цепочку!

Вымывшись и растеревшись полотенцами, новобранцы строем вернулись в спальное помещение — строем в затылок или, как сказал сержант, «яйца к задницам». Здесь их снова выстроили в шеренгу, руки на уровне плеч, а Севицки, Хеллер и санитар во флотской форме прогуливались вдоль строя и осматривали каждую ранку, ссадину или порез на дрожащих телах будущих морпехов, выискивая признаки стригущего лишая или каких-либо иных инфекций. Наконец осмотр был завершен, и рекрутам позволили впервые надеть униформу — оливково-коричневую БУ, одинаковые брюки, одинаковые тенниски, одинаковые головные уборы. Единственным приятным аспектом этого однообразия были высокие черные ботинки на толстой подошве. Они выглядели просто шикарно и великолепно сидели, поскольку изготовлялись специально по ноге. Правда, БУ не оснащалась ни сенсорами, ни гарнитурами, ни системами охлаждения или обогрева. Не было даже линков, загружающих данные о погоде.

Джон вспомнил о куче электроники, которая сейчас валялась в пластиковом контейнере вместе с леденцами, жвачкой и порнокартинками. Морские пехотинцы представлялись ему закованными в бронекостюмы, оснащенные по последнему слову техники. Они мчались в бронированных машинах и летательных аппаратах, вооруженные лазерными винтовками М-2120, которые управлялись боевыми имплантантами и прочей электроникой. То, что сейчас было надето на нем и его товарищах, выглядело настолько примитивно, что это не укладывалось в голове.

Прошел еще час. Новобранцы, каким-то образом путая и теряя жизненно важные детали одежды и экипировки, наконец-то оделись, разобравшись со всем или почти со всем. Ошибки были исправлены, штатская одежда аккуратно сложена в пластиковые пакеты, помечена ярлычками и отправлена на хранение. Ее вернут, когда завершится обучение… или когда кого-то из них признают непригодными и сдадут униформу.

И только тогда их снова построили и повели через плац к столовой. Джон был уверен, что слишком устал и не захочет есть… и внезапно понял, что голоден, как волк. Ему не мешали даже Хеллер и Севицки, которые не умолкали ни на минуту. Сержанты расхаживали между столами, выстреливая рублеными фразами — наставляли, поправляли, а порой откровенно поддразнивали.

— Еда — это ГОРЮЧЕЕ! Вам нужно заправиться КАК СЛЕДУЕТ, чтобы сделать то, что мы от вас ожидаем. Никаких уверток! Никаких «не хочу» и «не буду»! Никаких ВЫКРУТАСОВ! Есть хорошо и много. По уставу предписано три тысячи двести калорий. И они вам еще пригодятся!..

Еды было действительно много. Съесть все это ровно за двадцать минут… Отбивная с тостами, яичница-болтунья, салат — салат на завтрак! — апельсиновый сок, свежие апельсины…

Джон с жадностью поглощал пищу. Но в голове у него уже зародилось сомнение. Возможно, он совершил ужасную, ужаснейшую ошибку…