Отчаянные - Билл Болдуин Страница 26

— Э… д-да, конечно, Горгас, — ответила она, заметно покраснев.

Он рассмеялся.

— Не позволяй ему уйти, пока он не допьет всего вина. Мало кто в этом городе способен оценить его букет. — Вслед за этим он повернулся ко мне и поклонился. — Возможно, как-нибудь в другой вечер нам и удастся спокойно посидеть втроем, адмирал, — произнес он, пристально… нет, скорее понимающе глядя мне в глаза. — Насколько я понимаю, вы с моей женой давние друзья; поэтому, мне кажется, вам найдется, что вспомнить вместе. — С этими словами он накинул темно-зеленый плащ, распахнул входную дверь и, низко и даже изысканно поклонившись Клавдии… вышел.

Довольно долго мы стояли вдвоем, молча и глядя куда угодно, только не друг на друга. Наконец Клавдия с несколько ошеломленным видом повернулась ко мне.

— Пожалуйста, извини, Вилф, — произнесла она. — Я никак не думала, что он сделает это сегодня со мной. Я подошел к ней и осторожно взял ее за руку.

— Простить за что, Клавдия?

— Вилф, Вилф, Вилф, — вздохнула она. — Ты ведь так и не узнал Аталанты как следует, верно?

— Не понимаю, о чем это ты, — ответил я, неожиданно встревожившись… сам не знаю чему.

Язык ее начал вдруг заплетаться, и я помог ей сесть, положив руку на плечо. Как-то плохо верилось в то, что кто-то столь миниатюрный мог выпить столько э'ланда за такое короткое время.

— Чего я не узнал? — осторожно спросил я, уставившись в пол. Она взяла меня за руку, потом тряхнула головой.

— Ничего, Вилф, — ответила она. — М-не не стоило ничего говорить. Забудь, что я вообще открывала рот.

— Конечно, Клавдия, — согласился я. Пожалуй, спорить и впрямь было не время.

Несколько мгновений она молча смотрела на меня снизу вверх. На глазах ее навернулись слезы, но в целом она более или менее владела собой.

— Еще голоден? — спросила она. Я удивился.

— А ты?

— Я п-первая спросила.

— Ну, если на то пошло, то да, — ответил я. Она неловко улыбнулась.

— Я тоже, — призналась она. — И, если ты еще не забыл, это я обещала накормить тебя обедом.

— Обещала, но…

— Никаких «но», Вилф Брим, — возмутилась она, — Может, я и пьяна, дьявол подери, но готовить все равно могу… с твоей помощью.

— Все, чем могу.

— Тогда помоги мне пройти на кухню, — сказала она, подавая мне руку. — Клянусь всем, что мне свято: никто — даже Нестерио с его дружками — не помешает мне отобедать с тобой, Вилф Брим. Я ждала этого больше двенадцати лет!

Я закинул ее руку себе на плечо и наполовину отвел, наполовину отнес на кухню. Э'ланд явно продолжал оказывать на нее свое действие, но она боролась с ним, и не без успеха.

— С-сюда, в кресло, Вилф, — сказала она. — И подвинь его к столу. Сейчас выветрится…

Я сделал все, как она просила. Глаза ее оставались полуприкрытыми.

— Черт бы побрал его, — пробормотала она. — Черт побери его и всех мужчин, когда-либо рожденных на Гелике! — Она вдруг упала лицом на стол.

Я взялся одной рукой ей под плечи, второй под колени и осторожно уложил на кушетку, укрыв теплым местным пледом, знакомым мне еще по старым временам. Волосы каштановым ореолом разметались по подушке — это зрелище мне тоже было знакомо.

— Не уходи, Вилф, — прошептала она чуть слышно. — Я протрезвею, обещаю тебе.

— Я не ухожу, — сказал я, придвигая кресло. Я осторожно погладил ее по руке.

— Боже, как мне жаль, — вдруг простонала она.

— Тс-с-с.

— Я ведь не такая, — с жаром произнесла она. — Совсем не такая!

— Все хорошо. — Я изо всех сил пытался успокоить ее.

— Пожалуйста, не бросай меня, Вилф… — Она внезапно стихла и уснула, тяжело дыша во сне.

Я проверил ее пульс. Немного учащенный, но в пределах нормы. Я подошел к другому концу кушетки, приподнял плед и снял с ее ног сандалии. Маленькие красивые ноги… насколько я помнил, боявшиеся щекотки. Я вернулся в свое кресло и заметил откупоренную бутылку вина. Я взял ее и закупорил. Вино почему-то не привлекало меня. В холодильнике я нашел масло и острый сыр, а в хлебнице — хлеб с хрустящей корочкой. Подобные лакомства не раз служили мне обедом — и весьма неплохим обедом. Я сделал себе несколько сандвичей, нагрузил ими тарелку и отнес ее в гостиную, откуда мог следить за спящей Клавдией. Потом посмотрел на бутылку, передумал и наполнил кубок доверху. Конечно, это ничем не напоминало тот обед, на который я рассчитывал, зато я остался наедине с ней — в конце концов, разве не за этим в первую очередь я пришел сюда? И хотя она сейчас не думала обо мне или о моем присутствии, смотреть на нее было куда приятнее, чем на стены моего кабинета. Я осушил кубок, налил себе еще и, скинув башмаки, устроился поудобнее в кресле, прислушиваясь к грохоту взлетавших из порта «Звездных Огней». День у меня выдался и впрямь нелегкий. Я зажмурился на мгновение, чтобы дать отдохнуть усталым векам…

* * *

— Вилф?

Я открыл глаза. Мгновение я испуганно оглядывался по сторонам, потом все вспомнил. Она встревоженно смотрела на меня, стоя рядом с моим креслом на коленях и держа меня за руку.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил я.

— Униженной, — тихо ответила она.

— Брось. Не стоит.

Она на мгновение зажмурилась.

— Кто бы на моем месте не чувствовал унижения? — спросила она.

На это у меня не нашлось ответа. Я накрыл ее ладонь своей.

— Давай забудем об этом, — предложил я. Потом бросил взгляд на дорогой хроноиндикатор над плитой: два ночи.

Она перехватила мой взгляд.

— Боюсь, для обеда немного поздновато, — вздохнула она.

— Ты еще голодна? — спросил я.

Она с сомнением посмотрела на меня.

— Да, — призналась она. — Боюсь, что голодна.

— Тогда как ты себя чувствуешь?

— Ну, ничего. Немного сонно, но…

— Но хорошая доза еды поможет справиться и с этим?

— Именно это я и хотела сказать.

— Составить тебе компанию?

— Ты это серьезно? После…

— Ну разумеется, серьезно. — Я махнул рукой в сторону крошек на тарелке. — До сих пор у меня во рту не было ничего, кроме легкой закуски. Сыр, конечно, потрясающий, но… скажем так… я пришел сюда в расчете на что-то более основательное.

— Как насчет яичницы с ветчиной?

— Настоящий имперский пир. — Я сделал оживленный жест рукой. — Если мне, конечно, разрешат готовить.

— Н-но, Вилф, не могу же я…

— Скажи это Вуту, — усмехнулся я. — Ну, конечно, если Нестерио, вернувшись, не возмутится при виде меня, ковыряющегося на его кухне.