Волчий закон, или Возвращение Андрея Круза - Дмитрий Могилевцев Страница 26

— Э-э, — вздохнул Круз, присев на корточки. — Сурово тебя. Как зовут?

Мальчишка всхлипнул и, сопнув, сосредоточенно плюнул.

— Ботинки мне чистить собрался, что ли? — спросил Круз, усмехнувшись. — Чего злишься? Не мы на вас полезли. Нам вообще до вас дела нет. Чего сопишь? Болит? Давай помогу. А потом ногу твою вправим, как новенькая будет.

Круз достал из кармана ампулу.

С мальчишкой произошло странное. Он побелел, затрясся. Вздернулся, принялся сгибаться и разгибаться, словно уползти хотел. Вдавился в дерево спиной.

— Нет, не надо… не надо этого… пусть болит… я сильный… я… он вас всех… я…

— Ты чего? — удивился Круз.

И, ухватив, вогнал иглу.

Мальчишка замер. А потом, дрогнув, заревел. Заголосил, заверещал. Круз, поразмыслив, выдал оплеуху. Затем еще одну.

— Ну, полегчало? Сейчас ногу твою посмотрим. Да не шарахайся ты, не должно болеть. Сейчас еще немного, занеметь должно. Лежи тихо, етит твою!

Ощупал. Вроде кости целы. Сустав вправить надо. Примерился, потянул. Дернул!

— Ну-ну, не верещи уже. Готово. Связки потянул, так что бегать недельку-другую не сможешь. Но тебе и ни к чему.

— У него бутылки с бензином были, — буркнул Правый. — Я его у самого танка взял.

— Он придет, он всех вас съест, дерьмоеды. Дерьмоеды!

— Не хорохорься, — буркнул Правый. — Я тебе кишки к дереву привяжу и вокруг бегать заставлю.

— Он придет!

— Кто это — он? — осведомился Круз.

— Он сильный! Он всех дерьмоедов сотрет! Он поселит нас в светлых домах! Мы все не уйдем, все сильные станем! Дерьмоеды! Ненавижу! Дерьмоеды!

— Отчего дерьмоеды? Как все едим. Хлеб, мясо, молоко… чего-то тебя, малый, переклинило, — заметил Круз добродушно. — Тебя как?

— Я воин!

— Хм… может, у них, как у вас, пока не вырос, имен нет? Так тебя, что ли, и зовут «воин»? А кого у вас не зовут «воин»?

— Воин… — Правый поморщился. — Щегол глупый ты, а не воин. Вон, глянь на своих.

Вздернул за шиворот. Занес за танк. Там лежали рядком, глядя в солнце, пять тщедушных тел.

— Глянь. И чего вы здесь хотели, а? Зачем лезли?

— Оставь ребенка, — сказал тихо Дан.

— Это его добыча, — заметил Круз. — Я уж не говорю про то, что он нас живьем хотел сжечь.

— Оставь ребенка!

Правый выпустил мальчишку — чтобы левой рукой ухватить прыгнувшую Верку, а правой выдернуть из ее руки гаечный ключ.

— Пусти! Пусти! Я сейчас этого гада… гаденок… они же всех режут, всех, Ирку как свинью, а она на седьмом месяце была!

— Молчи! — посоветовал Правый.

Верка смолкла. Потом заплакала, уткнувшись Правому в руку.

— Вы меня извините, пожалуйста, — сказал появившийся из танка Саша, мазутно-солидольный, потный и красноухий. — Но вы его, мне кажется, зря лечите. Они… в общем, мы с ними дело имели, так. Мы одну их боевую группу поймали… газом слезоточивым накрыли и взяли. Они наших союзных убивали… все как девушка говорит. Никого не оставляют — ни детей, ни беременных.

— И что? — осведомился Круз.

— Ну, один медсестре глаз выдавил. Мы потом обработали пару, чтоб языки развязать. Это психопаты, честное слово. Они хоть малые, но совсем, совсем… убийцы. Они думают, что самый храбрый и кто больше убьет, не умрет, а взрослым станет. Их посылают с севера. Мы с теми говорили, кто их посылает. Они ничего не хотят — ни торговать, ни людей от нас. Хотят просто, чтоб мы умерли, и все. Вы простите, но, если вы его отпустите, он или убьет кого, или приведет другую их банду.

— У нас проблема, — заключил Круз.

— Это же ребенок! — сказал Дан.

Ребенок, глядя на них, засмеялся. Потом плюнул на ботинок Крузу. А Дан сказал грустно:

— Придержите его, хорошо? Я пробы возьму.

В следующие пять минут ребенок визжал, покрывался красными пятнами, ревел, лягался и пускал слюни — хотя Дан еще и не коснулся его иглой. А когда игла наконец вошла и покинула тело, унося каплю крови, мальчишка замер, оледенев от ужаса. Дан содрал пленку с теста, уронил каплю. Закатал тест в пленку, вложил в тетрадь, записал. Заглянул в толстую книжечку. Сказал задумчиво: «Неожиданно. Даже и не знаю».

— Чего?

— Концентрация в крови у него запредельная. Если он не иммунный каким-то странным и непонятным способом, то уже давно должен был оцепенеть. А он же и боль чувствует… и на обезболивающее среагировал! Не понимаю.

— Это потому что из нас получаются люди. Настоящие. А вы — дерьмоеды, — объявил мальчишка. — Вы все сдохнете. Он вас сотрет. Нашими руками.

— Старшой, мне его отдашь или как? — спросил Правый угрюмо.

— Если он настоящий человек, пусть могилы выкопает своим, — велел Круз. — А там посмотрим.

К большому Крузову удивлению, мальчишка лопату взял и принялся копать — правда, перед тем попытавшись снести ею голову Последышу. Последыш голову свою снести не позволил, лопату поймал, положил и отвесил настоящему человеку, размахивающему изо всех сил кулаками, восемнадцать щелбанов, объясняя попутно, кто такие сопляки и чем они отличаются от настоящих воинов. Мальчишка хотел заплакать, но передумал и заявил, что его укололи и отравили, а иначе бы он Последыша в порошок стер и застрелил, и вообще — скоро он придет и сотрет.

— Достал ты уже долдонить про «сотрет», — сказал Последыш. — Сам не можешь ничего, вот и долдонишь про большого и сильного, который придет. Копай, если силенок хватит лопатой шевелить. Вон, твои завоняют скоро. Воины. Тьфу.

В сумерках вернулся Захар. Подозрительно чистый и ухмыляющийся. А на шерсти волчьих морд осталась кровь. Посмотрел на мальчишку, забрасывавшего глиноземом общую могилу. Хохотнул. И отрапортовал Крузу:

— Батя, Захар явился. Ты не злись — ты ведь не приказывал не гнаться за недоносками, правда? Вот я и погулял чуток, все равно Саша пока еще отремонтирует… И серым моим забава, и знахарева псинка развлеклась. Правда, Хук?

Хук поглядел и рыкнул глухо.

— Любит он меня. И серых любит. А уж они его…

— Я рад, что ты вернулся. Но впредь — если ты уйдешь еще раз, уже не вернешься к нам. Понял?

— Понял, чего не понять. Батя прикажет, и Захар никуда, это точно. Батя, а с мальцом этим что? Он че, своих закопал? О, недоносок. Батя, можно, мои серуньки с ним позабавятся? Глянь, как смотрят. Они эту породу дурную за километр чуют. У них кровь смердит, у извергов малых.

— Как? — спросил Дан. — Твои собаки отличают по запаху таких, как он?

— А то! Если б не так, нас всех давно бы под корень. И не надо собаками обзываться. Они — волки! Настоящие.