Зимний Туман - друг шайенов - Евгений Костюченко Страница 26

Он очнулся от нестерпимого голода. Казалось, в животе бушует пламя, которое надо было срочно залить горячим бульоном и забросать ломтями кукурузной лепешки. Да хватило бы и горсточки риса, и даже корке черствого хлеба Степан был бы сейчас рад!

Ароматный дымок жареного мяса щекотал ноздри. Гончар рывком поднялся с земли.

У костра под березой сидел Ахата, обгладывая кость.

— Садись, ешь, — позвал он.

— А где Милли? — Степан растерянно оглядывался. — Где Майвис? Где все?

— Твоя невеста уехала домой. Ее провожают Майвис и женщины. Тебе надо пожить у меня еще несколько дней. Потом я покажу тебе дорогу к стоянке Горбатого Медведя. Садись, ешь.

Степан схватил кусок мяса с решетки над костром и, обжигаясь, принялся рвать его зубами.

— Тебе надо много есть, — говорил Ахата. — Много мяса, много зелени и орехов. Ты должен обновить свою кровь. Твоя старая кровь ушла вместе со старой силой. Новая сила придет вместе с новой кровью. Ты получишь новое имя. Тебя ждет новая жизнь.

Шумно втягивая воздух, чтобы остудить обожженный рот, Гончар с сожалением поглядел на опустевшую решетку.

— Дай ружье, схожу за мясом, — попросил он. — Кажется, я могу съесть целого оленя.

— Ты еще слаб для охоты. И твой запах отпугнет любого зверя. Не торопись. Еду тебе принесут.

— Когда?

— Белый человек нетерпелив, как голодный волк, — сказал шаман. — Белый человек ненасытен, как пожар. Я буду звать тебя Горящий Волк.

Вместе с новым именем Гончар, как оказалось, получил и новую одежду — домотканую серую рубаху и широкие замшевые штаны. На ногах уютно и плотно сидели мягкие мокасины, украшенные желтым и зеленым бисером. Он провел рукой по груди и обнаружил, что исчез нательный крестик.

— Не бойся, твой крест не пропал, — сказал шаман. — Майвис сохранил его вместе с твоим оружием. Ты получишь его обратно, когда придет время.

— Мое оружие здесь? А моя лошадь?

— Майвис все сохранил. Лошадь, одежда, часы — все в надежном месте. Скоро ты получишь свои вещи. Скоро. Но не сейчас.

— И на том спасибо.

Едва насытившись, Гончар принялся бродить вокруг поляны. Он с трудом узнавал эти места. Оказывается, когда смотришь на лес, лежа на земле, он выглядит совсем не так, как с высоты человеческого роста.

Среди берез повсюду виднелись обугленные пни и поваленные черные стволы. Когда-то здесь бушевал пожар. "Не самое лучшее место для охоты, — подумал Степан. — За оленем или даже за рябчиком придется уходить далеко отсюда. Но шаман прав, я еще слабоват для таких походов". В ушах стоял звон, сердце колотилось, и немного поднявшись в гору, Степан остановился, чтобы отдышаться. Но все-таки он шел, шел сам, и ноги твердо и уверенно топтали пожухлую листву. И в руках было достаточно силы, чтобы ухватиться за длинный сук и подтянуться пару раз. "Живем!" — с ликованием сказал себе Степан Гончар, он же Горящий Волк. Ему пришло в голову, что пора подумать и о другом имени. Как он будет представляться своим бледнолицым братьям, когда вернется в город?

Легкий шорох за спиной заставил его позабыть обо всем. Он метнулся в сторону и упал за куст.

Женщина с охапкой хвороста застыла на лесной тропинке. Она с трудом удерживалась от смеха.

— Как ты быстро прячешься, — наконец выдавила она. — Быстрее зайца. Ты все делаешь так же быстро, как заяц?

По рубахе, вышитой синими и зелеными ромбами, Степан узнал в ней одну из тех женщин, что раскрашивали Мелиссу. Ее косы, перевитые желтыми ленточками, лежали на груди, а смуглое лицо с высокими скулами светилось насмешливой улыбкой.

— Извини, если я тебя напугал, — сказал Гончар. — Но моя спина стала соображать быстрее меня. С тех пор как познакомилась с пулей.

Женщина спросила что-то на непонятном ему языке.

— Говори по-шайенски, — попросил он.

— Отец сказал, что тебе знаком язык сутайо [4]. Ты говорил как сутайо, когда вернулся с Пути Бизона.

— И что я говорил?

— Просил быстрее отпустить тебя домой. В город железных мостов.

— Что ж вы не отпустили? — Он забрал у нее хворост. — Давай помогу. Так ты — дочь Ахаты?

Она пошла впереди и, оглянувшись, сказала:

— Мое имя — Сентаху.

— А мое — Горящий Волк.

— Чем ты заслужил такое имя? Твоя помощница не заметила, чтобы ты был слишком горяч.

"Ох и стерва", — подумал Гончар, шагая за ней по тропе и наблюдая, как колышется платье вокруг ее широких бедер. Женщине было лет тридцать, и по тому, как она держалась, Степан понял, что это вдова. Бездетная вдова, потому что с детьми ее взяли бы в свою семью родичи погибшего мужа. Одинокая, крепкая, бойкая — таким кумушкам лучше не попадать на язычок.

— Разве имя можно заслужить? — спросил он. — Чем ты заслужила свое?

— Ты бы не спрашивал, если бы знал язык сутайо.

Она зашагала быстрее, ловко уклоняясь от ветвей. Ни один листик не шелохнулся на ее пути. Степану пришлось замедлить шаг, чтобы идти так же бесшумно, не задевая вязанкой за деревья и не наступая на сухие ветки, поэтому она намного опередила его и первая присела к костру рядом с Ахатой.

Отец и дочь перекинулись негромкими словами, и Сентаху рассмеялась. Шаман пошевелил палкой в костре и сказал:

— Вчера моя дочь расставила ловушки в лесу. Если ты не устал, сходи вместе с ней, забери пойманную дичь. Я приготовлю тетеревов. Их мясо полезно для тебя.

Гончар положил вязанку на траву и отряхнул рубаху.

— Я не устал. Пусть твоя дочь скажет, куда идти, и я принесу дичь. Если она ждет меня в этих ловушках.

Шаман, прикрыв глаза, задумался о чем-то, а потом произнес:

— Ты принесешь двух тетеревов. Старого косача и молодого петушка. Косач запутался в сети, а петушок висит в петле.

— Я не привык ловить птицу силками, — сказал Степан, пытаясь загладить невольное оскорбление. Как он мог усомниться в охотничьей магии? — Дай мне ружье, и я набью полный мешок дичи.

— Здесь нельзя стрелять, — ответил Ахата. — Идите и не задерживайтесь.

Сентаху подняла с земли длинную меховую безрукавку и накинула себе на плечи.

— Идем, Горящий Волк, пока ты совсем не остыл.

Гончар присел рядом с шаманом и спросил негромко: