Дитя реки - Пол Дж. Макоули Страница 26

— Я буду хорошо служить тебе, Йамаманама. Клянусь жизнью. Вместе мы спасем Слияние.

— Пожалуйста, встань! — крикнул Йама. Этот жест его испугал, ибо в нем чувствовалась торжественность, значения которой он не мог до конца постичь.

— Я не знаю, почему меня сюда привезли и почему ты говоришь такие вещи, но я не просил и не хотел этого.

— Держись, — зашипел доктор Дисмас и больно ущипнул его за руку.

Энобарбус встал:

— Оставь его, Дисмас. Мой господин… Йамаманама… мы собираемся в трудное и опасное путешествие. Я шел к нему всю жизнь. Когда я был еще ребенком, мне было послано видение. Это случилось в храме моей расы, в Изе. Я молился за душу моего брата, убитого сто дней назад в сражении. Я молился о том, чтобы отомстить за него, о том, чтобы сыграть свою роль в спасении Слияния от еретиков. Как ты понимаешь, я был очень мал и глуп, но мои молитвы были услышаны. Алтарь осветился, и появилась женщина, закутанная в белое, она поведала мне о моем предназначении. Я принял его и с тех пор пытаюсь осуществить.

Йамаманама, знать свою судьбу — привилегия избранных и большая ответственность. Большинство людей живут как получится. Я должен прожить свою жизнь, стремясь к идеалу. Он лишил меня человечности, как вера лишает монаха всех мирских богатств, нацелив меня лишь на одно. Ничто иное не имеет для меня никакой ценности. Как часто желал я, чтобы этот груз долга был с меня снят, но этого не случилось. Я принял его. И вот давнее пророчество начало сбываться.

Энобарбус вдруг улыбнулся. Улыбка преобразила его лицо, как залп фейерверка преображает ночное небо. Он хлопнул в ладоши.

— Но я рассказал достаточно. Обещаю, Йамаманама, что расскажу больше, но это подождет, пока мы не окажемся в безопасности. Заплати своим людям, Дисмас. Мы наконец отправимся в путь.

Доктор Дисмас вынул пистолет.

— Будет лучше, если твой корабль отойдет от их убогого скифа подальше. Я не уверен в диапазоне действия этой штуки.

Энобарбус кивнул.

— Видимо, так будет лучше, — сказал он. — Они могут догадаться, а уж болтать станут точно.

— Ты их переоцениваешь, — усмехнулся доктор Дисмас. — Они заслуживают смерти, потому что своей глупостью поставили под угрозу мои планы. Кроме того, я не выношу грубости, а мне целый год пришлось выносить ссылку среди этих диких созданий. Это будет катарсисом.

— С меня достаточно. Убей их тихо и не пытайся себя оправдывать.

Энобарбус повернулся, чтобы отдать приказания, и в этот момент один из матросов, засевших в ветвях смоковницы, к которой была причалена пинасса, закричал:

— Парус! Впереди парус!

— Тридцать градусов по левому борту, — добавил его товарищ, — дистанция пол-лиги. И быстро приближается.

Энобарбус, не теряя ни секунды, стал отдавать приказы:

— Быстро отдать концы. Дерситас и Диомерис, по местам! Гребцам, приготовиться! Ну, давайте! Мне нужно тридцать ударов в минуту, не подведите, ребята! Не ленитесь, иначе мы — трупы.

В возникшей суете, пока поднимались весла, а матросы возились с причальными канатами, Йама увидел свой шанс.

Доктор Дисмас кинулся было к нему, но опоздал. Йама перемахнул через парапет и тяжело приземлился в люк скифа.

— Гребите! — закричал Йама Лобу и Луду. — Гребите, не то пропадете!

— Держите его, — орал сверху доктор Дисмас, — держите его! Смотрите не упустите!

Луд двинулся к Йаме.

— Для твоего блага, малек, — сказал он.

Йама ловко ушел от неуклюжего замаха Луда и отступил на корму маленького скифа.

— Он хочет вас убить.

— Держите его, идиоты, — кричал доктор Дисмас.

Йама ухватился за борта скифа и стал его раскачивать, но Луд стоял твердо, как вкопанный. Он криво усмехнулся:

— Не старайся, малек, не поможет. Не дергайся, может, мне не придется тебя бить.

— Все равно дай ему как следует, — вставил Лоб.

Йама схватил спиртовую лампу и бросил ее в люк скифа. Оттуда тотчас взметнулись прозрачные языки пламени.

Луд отшатнулся, а скиф бешено закачало. Невыносимый жар пахнул в лицо Йамы, он глубоко вдохнул и нырнул за борт.

Он плыл под водой, сколько хватало сил, и лишь тогда вынырнул глотнуть воздуха, который, словно огнем, обжег его легкие. Он расстегнул тяжелые ботинки и бросил их.

Скиф относило течением от борта пинассы. Из люка вырывалось яркое пламя. Луд и Лоб рубашками пытались сбить огонь. Матросы сбросили веревку с борта баркаса и кричали, чтоб они бросили это дело и поднимались сюда. За пинассой разгоралось и становилось все ярче непонятное свечение, люди на палубе казались мечущимися тенями. На носу пинассы заговорила пушка: раскатистый залп, потом второй.

Тяжело дыша, Йама плыл из последних сил, а когда наконец лег на спину передохнуть, вся сцена оказалась перед ним как на ладони. Пинасса скользила прочь от смоковницы, оставляя позади горящий скиф. К ней приближался огромный сверкающий корабль. Это был узконосый фрегат, на трех его мачтах раздувалось множество квадратных парусов, и каждая деталь судна сияла холодным огнем. Вновь заговорила пушка пинассы, оттуда послышалась ружейная пальба. Потом доктор Дисмас выстрелил из своего пистолета, и на мгновение узкая стрела красного огня пронзила темноту ночи.