Цена империи. Выбор пути - Влад Тарханов Страница 26

—Так не годится, Дмитрий Иванович! Увеличиваем капитализацию. Теперь ваших десять процентов в этом предприятии тоже будут учтены.

Я черкнул несколько цифр, перечеркнул написанное академиком, посмотрел, удовлетворенно вздохнул.

—Вот теперь хорошо! Я понимаю, Дмитрий Иванович, что вы человек весьма скромный и преданный науке, но… Так будет правильно! Выдающийся ученый не может жить впроголодь! Это вредно для науки!

—Есть такое мнение, что голодный ученый думает лучше сытого,— усмехнулся Менделеев.

—Да, голодный пиит щебечет лучше сытого, я такое тоже слышал. Вот только тут другая сторона медали. Если талантливого человека постоянно лишать жизненный перспектив, у него руки сами по себе опускаются. Талантам надо помогать, бездарности пробьются сами!

Не помню, у кого я содрал последнюю фразу. Кажется, это все-таки из того моего времени, ну да ничего, это всё ладно.

—Тут и иная сторона медали есть. Стоит талантливому ученому воздать по заслугам, как он может забронзоветь, начать своим авторитетом давить и не пущать, особенно иных молодых талантов, дабы не покушались на его заслуги. Впрочем, вам, Дмитрий Иванович, сие не грозит. Не тот вы человек.

—Благодарю вас на добром слове, Михаил Николаевич.

Ну вот, а лесть и такому человеку приятна, впрочем, лести тут мало. Почему-то вспомнились две фамилии: знаменитого авиаконструктора Яковлева, да выдающегося конструктора артиллерии Грабина, который давил не менее талантливого Петрова. Вот уж кто забронзовели так забронзовели.

—Теперь о плане ГоЭлРо, государь. Он окончательно готов. Мы учитывали возможности производства турбин на заводе в Калуге. Это совместное предприятие с Сименс. Поэтому увеличение количества гидроэлектростанций будет планомерным, учитывая возможности КТРС (Калуга Турбина Россия Сименс). 51% акций предприятия принадлежит государству. Вот тут в документе все выкладки и карта. Оценка возможностей, необходимости, привязка к месторождениям черных и цветных металлов.

На мой стол легла пухлая папка. Не сомневаюсь, что тут все просчитано наилучшим образом.

—Учитывая необходимость в электричестве, которую мы рассчитывали из условий создания промышленных предприятий по выплавке алюминия, стали, то группой ученых разрабатываются проекты электростанций, работающих на угле и торфе. Думаю, к концу года мы получим возможность увидеть сии проекты в готовом виде.

—Да, хотелось бы видеть Россию, утопающую в электрических огнях. И скорее! Я понимаю, на все эти проекты никакого кармана не хватит. Но будем как-то выкручиваться. Нам надо не только преодолеть отставание от Запада, но и по каким-то позициям выйти вперед. А деньги? Будут и деньги. Да, Дмитрий Иванович, я сегодня был на Ижорских заводах, в лаборатории Кузьминского, у него проблема с лопатками к турбине, пошевелите институт стали и сплавов, если же у них не получится, привлекайте специалистов Сименс, нам все равно пока что без них это не осилить.

—Хорошо, государь, прослежу.

—Мы умеем что-то изобретать, идеи превосходны, энтузиазм столь велик, что позволяет создавать образцы на самых передовых позициях научной мысли, но вот довести это до ума, до производства, да сделать это еще и массовым, дешевым. Вот тут у нас затык. Проблема.

—Михаил Николаевич, положение о создании Московского Технологического института уже готово. С собою не брал, но…

—Направьте его нарочным сегодня ко мне. Сергей Юлиевич будет предупрежден. Думаю, его мы немедля вынесем на утверждение. На сие дело денег не жалко.

Хотя, конечно, денег жалко. Очень даже жало, но пока что приходится давать жадности по зубам. Надо! Есть такое слово «надо». Вот как-то и вертимся. Столько проектов и все неотложные! Была мысль гробануть один заброшенный храм в далекой Индии, отправили туда даже разведку, но нет… найти сможем, что-то там раскопать, очень может быть, но вот вывезти — проблема из проблем! Слишком велик и ценен груз. Тут надо, чтобы в стране всё бурлило, вот, когда очередное восстание произойдет, тогда и посмотрим. Но группа товарищей в том районе обживается. Залегендированы под докторов, изучающих тропические болезни. Так что пока обойдемся без оного.

—Что у нас по пороховой проблеме?

—Получение азотной кислоты из коксового газа уже налажено, государь. Пока что только на одном из заводов, планируется ввод в этом году еще четырех таких установок, что избавит нас от зависимости от поставок селитры. Но это, как минимум, пять-шесть лет. Выход на требуемые количества возможен не ранее девяностого года. Пока что основным сырьем все-таки остается чилийская селитра. Переход на бездымный порох в стрелковом вооружении возможен в восемьдесят шестом году, в восемьдесят восьмом сможем начать переводить артиллерию.

—Ну что же, будем исходить из этих показателей. Что скажите по поводу пироксилиновых и нитроглицериновых порохов?

—Удивительно, но, как вы и предполагали, государь, пироксилиновый порох долго сушиться, обладая слишком высокой гигроскопичностью. Посему применение его для начинки снарядов калибра более ста миллиметров не столь выгодно, как применение нитроглицеринового пороха. Рекомендация нашего комитета в тройке порохов: белый порох для патронов, пироксилин для снарядов небольшого калибра от 20 мм до 90 мм. Все что выше — нитроглицериновый порох. Мне не совсем понятно желание ваше, Михаил Николаевич, производство компонентов для порохов, тех же присадок размещать в районе Урала, но…

—Поверьте мне, Дмитрий Иванович, у меня есть все основания для такого решения, я понимаю, что это усложняет логистику, но так будет лучше. Поверьте мне на слово.

—Понимаете, Дмитрий Иванович, я считаю, что мы уже сейчас должны начать готовиться к переводу артиллерии на бездымный порох. Это позволит не только избавиться от демаскирующего и мешающего прицеливаться облака дыма, это сделает возможным значительно увеличить дальность артиллерийского огня. Но это лишь одна сторона — выгодная. А вот к ней сразу же возникают множество проблем. Например, качество стали для стволов артиллерийских орудий. Особенно это касается морских пушек большого калибра. А калибр их будет увеличиваться. Сейчас никого не удивить десятидюймовыми орудиями, а вы знаете, что на кораблях Ройял Нави устанавливают двенадцатидюймовки, которые станут основным калибром их броненосцев, хотя есть данные о том, что им на смену уже готовы орудия в тринадцать, четырнадцать, вплоть до двадцати дюймов. А еще несколько лет, и получим в башнях морских плавучих крепостей как основной калибр монстров и по 400 и даже 500 мм.

—Это же действительно монстры какие получатся, государь…

—По прикидкам, орудие в 400 мм кидать будет снаряд более чем в полтонны весом. Вот такие пироги. И такие артиллерийские системы будут предоставлять особые требования к стали. Ну не должны они выдерживать лишь полста выстрелов. Как минимум тысячу до замены. Иначе эти пушки будут на вес золота. А то и больше! Почему? Да потому как при повышении предельной дальности стрельбы любой адмирал захочет затопить врага с дистанции побольше. Сейчас процент попаданий из орудий при ведении огня опытными расчетами составляет порядка трех-семи процентов. В зависимости от дистанции. Возьмем среднюю цифру в пять процентов. При ресурсе ствола в пятьсот выстрелов только двадцать пять выстрелов лягут в цель. Остальное — бесполезное использование боеприпаса. А стоимость каждого выстрела — это не петушка на палочке купить, подороже получаются. Следовательно, ствол должен до замены выдерживать больше выстрелов. А они еще и нарезные, нарезы стачиваются, стрельба становится не такой точной. Одна проблема. Вторая — при увеличении дальности стрельбы цель будет еле видна. Значит, нужны приборы для лучшего прицеливания. Цель-то надо рассмотреть хотя бы. Получается, необходимы оптические приборы — и не бинокли, а такие, которые позволят определить дистанцию стрельбы — дальномеры. То есть — исследования в оптике. Но и этого мало! Необходимо иметь простейший вычислитель, который позволит офицеру определить углы наводки орудия и внести поправки при корректировке огня. Морской бой скоротечен в изменении положения целей. Надо иметь возможность оперативно изменять наводку орудия. Тут нельзя полагаться на ум офицера, хотя бы потому, что в условиях боя человек ошибается намного чаще, нежели на самых сложных маневрах.