Иллюзия бога - Алина Штейн Страница 26

– Пожалуй, мне надо извиниться. – Она не спешила отстраняться.

– Чего уж теперь, – буркнул Аид.

– Скажешь еще что-нибудь на пассивно-агрессивном?

Он склонил голову набок, рассматривая ее сосредоточенное и заинтересованное лицо.

– Хватит уже искать виноватых. Смерть поимеет всех.

Она протянула чуть подрагивающую руку и осторожно очертила пальцем линию его скулы, опустила ладонь ниже, проходясь пальцами по кадыку, воротнику рубашки, касаясь пуговиц. Аид нахмурился, чувствуя, как горят щеки. Вот что за женщина? Ощущение от прикосновений было такое, будто она влезла на его территорию. Перебралась через ограду, вторглась в дом и натоптала грязными ботинками по идеально вылизанному полу. Великое кощунство в его маленькой религии. Катастрофа замкнутого мирка, посреди которого возникло море с несмолкающим штормом, а беспорядок, изменения и вмешательства всегда выводили Аида из себя. Но только не тем вечером, хотя раньше физическая близость вызывала у него недопонимание, закономерный вопрос: «Зачем?»

Персефона, кажется, поняла причину его растерянности, потому что замерла, и тогда он сам рывком подался еще ближе, резко сокращая расстояние между их телами до дюймов. Ее губы оказались мягче, чем его собственные, мягче, чем все, что он когда-либо трогал, и этот осторожный, почти невесомый поцелуй так не вязался с нервной грубостью его движений, что Персефона, кажется, тоже оробела на секунду.

Не то чтобы Аид умел целоваться. Сложно уметь то, с чем никогда не сталкивался раньше. Всю жизнь общество людей вызывало у него бессознательное отвращение. Будь его воля, он бы просто выключил механизм у каждого человека, расставил их всех по полочкам и приклеил на каждого этикетку, чтобы упорядочить их и больше к этой проблеме не возвращаться. «Может, я стукнулся головой и не заметил этого. Или сошел с ума», – иного объяснения своему поведению он не находил, хотя пытался. Пытался, когда она настойчиво толкнула его в грудь, заставляя откинуться на спину. Когда ловко и быстро уселась на бедра, когда возилась с пуговицами и ремнем и водила пальцами по груди, словно чертя какие-то тайные, понятные ей одной знаки. Он неосознанно изучал каждый ее жест, отмечал каждое движение, ловил каждый вздох. Ему казалось, что мир кружится вокруг него, как адский водоворот, захлестывая волнами, – и от этого было одновременно так хорошо и так плохо, что тело немело. Персефона впилась зубами в плечо – быстро, но достаточно сильно, чтобы повредить кожу и оставить след. Он не вскрикнул, но выдохнул, коротко и резко, и она нежно улыбнулась.

Они смотрели друг на друга безотрывно. Кровь стучала в висках гулким барабаном. Аид потянулся, чтобы стянуть расстегнутую рубашку, но Персефона вдруг неожиданно жестко бросила:

– Оставь!

От ее голоса жаркая волна прошлась по всему телу, и Аид почувствовал, что немного дрожит, или, может быть, это дрожала Персефона, и он оплел пальцами ее шею, и незримая волна, наконец, перестала захлестывать, подхватила его и понесла. Он прижался взмокшим лбом к ее виску, и почти сразу же на Аида навалился сон, будто ему завязали глаза. И, очнувшись на рассвете, он первым делом вспомнил, что всего лишь через неделю наступит весна, и программа обмена Персефоны закончится, и она уедет. Но тогда это показалось ему неважным, потому что вчера к нему приходила девушка, которая – он больше всего на свете хотел поверить в это (пожалуйста, пожалуйста, пусть это будет так) – которая действительно любила его.

== Весна ==

Аид резко захлопнул дверь автомобиля, спасаясь не то от разыгравшегося снегопада, не то от назойливых воспоминаний. «Да черта с два меня остановит твой коматоз. Видимо, ты и я в самом деле симбиозное существо, которое кто-то когда-то разделил». Он завел машину, обещая себе успокоиться и обдумать все по дороге до кампуса.

Все-таки весна в этом году выдалась чертовски холодной.