Башня Нерона - Рик Риордан Страница 26

– Простите. Я тут просто… – Я помахал рукой. – Проходил мимо? Слонялся в ожидании смерти? Сам не знаю.

– Ничего, – ответила Мэг. – Садись на камень.

Персик заворчал, вероятно сомневаясь, что я захочу массировать ему ноги.

Мэг успокоила его, почесав за ухом, отчего он едва не растекся мурчащей от удовольствия лужицей.

Приятно посидеть, хотя бы и на шероховатом куске кварца. Солнце пригревало, но не слишком жарко. (Да, когда-то я был богом солнца. А теперь жалуюсь на жару.)

Мэг была в подаренном Салли Джексон наряде в стиле Дня святого Валентина. Розовое платье, слава богам, успели выстирать с момента нашего прибытия в лагерь, а вот на коленках белых легинсов после утреннего копания на грядках со сквошем темнели свежие пятна. Ее очки тоже были чистыми. Стразы в оправе блестели, а сквозь линзы наконец-то стали видны ее глаза. Вымытые волосы Мэг были забраны красными заколками. Наверное, кто-то из домика Деметры позаботился о ней и привел в порядок.

Хотя не мне ее критиковать – тем более в одежде, купленной Уиллом Соласом.

– Хорошо поработала в саду? – спросил я.

– Суперски! – Она вытерла нос рукавом. – Знаешь новенького, Стива? Он сделал так, чтобы у Дугласа в штанах бабах! – и вырос куст картошки!

– Звучит и правда суперски.

– Вот бы мы могли остаться. – Она бросила в траву кусочек кварца.

Мое сердце заныло, как открытая рана. Зная о том ужасе, который ждет нас на Манхэттене, я больше всего на свете хотел бы исполнить желание Мэг. Ей было бы лучше остаться в лагере, веселиться, заводить друзей, восхищаться тем, что из штанов ее соседей вдруг вырастает куст картошки, – в общем, заниматься делами, которыми занимаются нормальные дети.

Меня поразило, какой спокойной и довольной она казалась. Я слышал, что подростки умеют стойко переживать травмирующий опыт. Они гораздо крепче, чем среднестатистические смертные. И – да, мне хотелось хотя бы раз сделать так, чтобы Мэг могла остаться в безопасном месте и ей не надо было немедленно бежать спасать мир.

– Я могу пойти один, – вдруг сказал я. – Я могу сам сдаться Нерону. Тебе нет необходимости…

– Перестань, – приказала она.

У меня перехватило горло.

Я не мог ничего сделать – только наблюдать, как Мэг вертит между пальцев травинку.

– Ты так говоришь, потому что не доверяешь мне? – спросила она наконец.

– Что? – Ее вопрос позволил мне вновь заговорить. – Мэг, нет, это не…

– Один раз я тебя уже предала, – напомнила она. – Здесь, в этом лесу.

Если раньше она сказала бы это с грустью или стыдом, то сейчас в ее голосе этого не было. В нем звучало какое-то смутное неверие, она словно не могла вспомнить ту себя, которой была полгода назад. И я понимал ее чувства.

– Мэг, мы оба сильно изменились с того времени, – возразил я. – Я готов доверить тебе свою жизнь. Просто я волнуюсь, что Нерон… что он захочет обидеть тебя, использовать.

Она посмотрела на меня каким-то учительским взглядом, в котором читалось строгое «Это точно твой окончательный ответ?».

Я догадался, о чем она думает: я сказал, что не боюсь ее предательства, но боюсь, что Нерон станет ею манипулировать. Разве это не одно и то же?

– Я должна вернуться, – настаивала Мэг. – Должна проверить, хватит ли мне сил.

Персик прижался к ней. Его, похоже, подобные терзания не мучили.

Мэг погладила его поросшие листьями крылышки:

– Может, я и стала сильнее – но будет ли этого достаточно, когда я вернусь во дворец? Не забуду ли я, какая я теперь и какой… я быть перестала?

Вряд ли она ждала моего ответа. Но я задумался, не стоит ли и мне задать себе тот же вопрос.

После смерти Джейсона Грейса я провел множество бессонных ночей, гадая, смогу ли сдержать данное ему обещание. Если я вернусь на Олимп – буду ли я помнить, каково быть человеком, или снова превращусь в самовлюбленного бога, которым был прежде?

Перемены – вещь хрупкая. Им нужно время и расстояние. Те, кто, как Мэг, пережил жестокое обращение, должны держаться подальше от своих обидчиков. Худшее, что она может сделать – вернуться туда, где царит токсичная атмосфера. А тот, кто, как я, в прошлом был спесивым божеством, не может жить среди других спесивых богов, не рискуя перенять их привычки.

Но, наверное, Мэг права. Только вернувшись назад, можно узнать, насколько сильнее мы стали, даже если это значит поставить на карту все.

– Ну, хорошо, я волнуюсь, – признал я. – За тебя. За себя. Я не знаю ответа на твой вопрос.

Мэг кивнула:

– Но мы должны попытаться.

– Значит, вместе, – сказал я. – Еще раз в логово Зверя.

– Персик, – пробормотал Персик.

Мэг усмехнулась:

– Он говорит, что останется в лагере. Ему нужно заняться собой.

Терпеть не могу ситуации, в которых фруктовые духи ведут себя разумнее меня.

Днем я наполнил стрелами два колчана, отполировал лук, заново натянул тетиву. Покопавшись в запасах своего домика, вооружился новым укулеле – не таким красивым и прочным, как бронзовое боевое, которое я потерял, но все же это был устрашающий струнный инструмент. Затем я удостоверился, что у меня в рюкзаке достаточно медикаментов, еды, питья, а также смена одежды и белья. (Прости меня, белье!)

В течение дня я был словно в трансе, казалось, будто я готовлюсь к похоронам… точнее даже – к собственным похоронам. Остин и Кайла держались поблизости, стараясь помогать чем могут, но не вторгаясь в мое личное пространство.

– Мы поговорили с Шерманом и Малкольмом, – сказала мне Кайла. – Мы будем наготове.

– При первой возможности помочь вам, – добавил Остин, – мы тут же среагируем.

Я не мог подобрать слов, но, надеюсь, они увидели благодарность на моем залитом слезами помятом прыщавом лице.

Вечером мы, как обычно, пели у костра. Никто не заводил разговор о квесте. Никто не говорил прощальных речей и не желал удачи. Новички еще не привыкли к жизни полубогов, их еще так удивляло все происходящее вокруг, что они едва ли заметили бы мою отлучку. Возможно, это и хорошо.

Им лучше не знать, как много поставлено на карту: не только сохранность Нью-Йорка, но и то, сможет ли когда-нибудь Дельфийский оракул дать им пророчества и направить в квест, и не случится ли так, что будущее будут предрешать и контролировать злой император и гигантская рептилия.

Если я проиграю, этим юным полубогам придется взрослеть в мире, где тирания Нерона будет нормой, а богов-олимпийцев останется всего одиннадцать.

Я старался не думать об этом. Мы с Остином сыграли дуэт для саксофона и гитары. Потом к нам присоединилась Кайла, и все запели зажигательную версию песни «Колеса колесницы крутятся» ^[25]. А потом мы жарили маршмеллоу. Мы с Мэг старались насладиться последними часами среди друзей.