Что может армия - Дэвид Марк Вебер Страница 26

— Надеюсь, у вас есть депеши бригадного генерала Трейгейра и мой кейс с картой? — сказал он обеспокоенным тоном.

— Да, милорд. Я почти забыл о них, но вовремя вспомнил, — серьезно заверил его Слоким, и барон усмехнулся. Этот юноша был таким же обычным человеком, как и сам Грин-Вэлли, но когда-нибудь он собирался стать отличным старшим офицером.

— Хорошо, — сказал генерал значительно более серьезным тоном. — А у вас были какие-нибудь мысли по поводу его предложения?

Брайан Слоким обдумал этот вопрос. Он уважал Грин-Вэлли больше, чем кого-либо другого во всем мире, и он знал, что генерал задал этот вопрос не просто для того, чтобы увильнуть от поездки. Он не сомневался, что Грин-Вэлли уже составил собственное мнение о предложении бригадного генерала Уилсина Трейгейра, но Слоким часто думал, что генералу следовало бы быть где-нибудь учителем. Хотя, справедливости ради, он и был учителем, и чертовски хорошим, считая военное образование собственных помощников одной из своих главных обязанностей. Он не использовал их просто как посыльных, которых можно было отправить галопом с депешами, или как руки, чтобы принести что-то, что он забыл. Он видел в них будущих командиров людей, видел свой долг в том, чтобы обучить их хорошо командовать этими людьми, и его вопрос был совершенно серьезным.

— Понимаю, что говорит бригадный генерал, милорд, — сказал лейтенант. — Мне кажется, я также понимаю, почему он это говорит. Но не думаю, что его идея… хорошо вписывается в ваши планы.

— А? — Грин-Вэлли приподнял бровь, глядя на него. — У меня есть планы, Брайан?

— У вас всегда есть планы, милорд. Просто иногда у вас не хватает времени объяснить их кому-нибудь еще. Уверен, что это всего лишь один из тех незначительных вопросов, которые иногда ускользают у вас из головы. Конечно, только потому, что внутри нее происходит так много всего остального.

— Понимаю. — Губы Грин-Вэлли дрогнули, и он снова обратил свое внимание на главную дорогу перед ними и широкую полосу затопленного канала, уходящую вправо от них, чтобы омыть подножие гор Мун-Торн. — И почему предложение доброго бригадного генерала должно помешать моим гнусным планам?

— Потому что я думаю, что вы совершенно довольны пробкой, которая у вас в бутылке, милорд. — Светлые волосы Слокима шевелились на ветру, дующем из ущелья, и его голос был совершенно серьезен. — Думаю, вы рассматриваете наши нынешние линии как прекрасную возможность сохранить людей для, э-э, другой работы.

— Очень хорошо, Брайан. — Грин-Вэлли одобрительно посмотрел на своего помощника. — И у вас есть какие-либо предложения относительно того, какой должна быть эта «другая работа»?

— Нет, милорд. — Слоким покачал головой с кривой улыбкой. — Могу придумать несколько вариантов, но все они слишком расплывчаты, чтобы я мог предложить вам на растерзание. С вашего позволения, я хотел бы подумать о них еще некоторое время, прежде чем сделаю какие-либо серьезные предложения и рискну изменить всю стратегическую концепцию вашей кампании.

— Офицер всегда должен стремиться быть воплощением такта, указывая на стратегические промахи своего командира, — дружелюбно одобрил Грин-Вэлли, и Слоким усмехнулся.

Барон одарил его еще одной улыбкой, и они ехали молча, пока Грин-Вэлли обдумывал свои собственные мысли по этому поводу.

Молодой Брайан был прав в том, что предложение бригадного генерала Трейгейра плохо соответствовало возможностям, которые формировались в его собственном сознании. Не то чтобы он хоть на мгновение винил Трейгейра. Действительно, при других обстоятельствах он, возможно, испытал бы сильное искушение воспользоваться идеей бригадного генерала и воплотить ее в жизнь. Но Брайан также был прав в том, что нынешняя позиция 2-й бригады на южном берегу озера Виверн была практически идеальной с точки зрения обороны. Конечно, оборотной стороной этого было то, что позиции епископа воинствующего Барнабея Уиршима на северном берегу озера были столь же сильны. Однако у них двоих были довольно разные варианты того, что они могли бы сделать с этой безопасностью.

Бригадный генерал Уилсин Трейгейр командовал 3-й бригадой имперской чарисийской армии до ее разделения на полки для усиления 1-й и 2-й бригад, когда их отправили на фронт. Трейгейр остался вместе с 2-м полком полковника Жона Томпсина, назначенным для усиления Грин-Вэлли, и сейчас выполнял функции третьего заместителя командира усиленной 2-й бригады. Как и многие высокопоставленные чисхолмские офицеры, он был простого происхождения — лысый, широкоплечий и немного полноватый, с голубыми глазами и широкими скулами — и непоколебимо предан короне. Он также был солидным, несколько флегматичным человеком, не склонным к диким полетам воображения, но абсолютно надежным. И без лишнего эго, которое могло бы заставить другого офицера его ранга возмущаться тем, что его бригада разделена, чтобы усилить чью-то другую.

На данный момент 2-й полк отвечал за удержание сорокавосьмимильного фронта 2-й бригады. При обычных обстоятельствах это было бы непростой задачей для менее чем четырех тысяч пятисот человек, но озеро Виверн значительно облегчало задачу. По общему признанию, береговая линия озера с его бесчисленными небольшими заливами и длинным полуостровом, вдающимся в него с юго-запада, предлагала множество мест, где дерзкий, настроенный на нападение противник мог использовать лодки для высадки десанта. Но армия Силман, к несчастью для Матери-Церкви, в данный момент не была ни дерзкой, ни склонной к нападениям. Уиршим был твердолобым и жизнерадостным человеком, что означало, что отсутствие смелости может измениться, но сейчас он прочно держался за свое, пошатываясь от катастрофического разрушения своей логистической сети.

И это даже не учитывая, как он отреагирует, когда получит последние донесения из Зиона, — с мрачным удовлетворением подумал Грин-Вэлли. Возможно, он знал, что дела на Дейвине идут не очень хорошо, но пока не имел ни малейшего представления о том, насколько сильно пострадал Кейтсуирт.

Как и никто во 2-й бригаде, по крайней мере официально. Они получили первоначальные депеши Истшера по семафору, но сам герцог все еще оценивал ситуацию. Он знал, что одержал крупную победу, но ему еще предстояло осознать, насколько серьезной она была на самом деле. Грин-Вэлли, однако, знал. Он наблюдал большую часть битвы при ущелье Гласьер-Харт через снарки Совы, а также отслеживал каждую милю контратаки Истшера.

Большая часть этих изображений была записана, но он наблюдал за слепой, безрассудной атакой Кейтсуирта в режиме реального времени и почувствовал теплую гордость за выступление Русила Тейриса. Истшер сохранил несколько собственных слепых пятен, большинство из которых проистекали из его укоренившегося чувства аристократического превосходства. Однако, в отличие от слишком многих благороднорожденных, он редко позволял им мешать ясности его мышления. И, в отличие от некоторых других офицеров, которых мог бы назвать Грин-Вэлли, он никогда не позволял презрению к врагу искажать его мышление. У него был холодный, расчетливый ум, вряд ли способный вспыхнуть в приступах внезапного энтузиазма и совершенно невосприимчивый к чему-либо, приближающемуся к панике.