Волчий пастырь. Том 2 - Сергей Извольский Страница 26

Дженнифер полностью приняла мою опеку.

Я это понял как-то неожиданно и вдруг. Потому что, погруженный в постоянные раздумья, даже не сразу обратил внимание, что последние несколько дней она всегда держится рядом со мной.

Поначалу, как только мы прибыли в Мессену из Хвойной заставы, это было объяснимо и понятно. Дженнифер тяжело переживала потерю брата и изменение внешности, она в первые дни не отходила ни на шаг от меня. Держась как за единственного человека, который гарантированно принимал ее такую, в новом состоянии. И я, когда она слишком уж глубоко уходила в себя, иногда отвлекал ее. Словом, или просто легким касанием. Иногда даже подбадривая и легко приобнимая, заставляя переключиться и отбросить тяжкие мысли.

Сейчас же, сегодня, после объявления Лассаля, уже Дженнифер находилась рядом и, судя по виду, была готова утешить и подбодрить. Девушка даже то и дело касалась меня, словно невзначай; как будто контролируя и подтверждая, что она рядом. Без слов давая понять, что разделяет со мной горе – о гибели в форте Марии-Терезы почти всей фамилии Рейнаров она слышала впервые, и новость ввергла ее, как и всех, в состояние шока.

Я же только сейчас, чувствуя прикосновения и видя внимание девушки понял, вернее обратил внимание, что последнее время Дженнифер вообще не отходит от меня ни на шаг. Надо же, выходит мне нужно было получить сразу несколько шокирующих известий, чтобы это заметить. В своем глазу бревна не видно – как, по-моему, говорят по такому поводу русские из Новогорода.

На позднем ужине, после того как закончилась лекция введения в элементарную магию, и мы все узнали план занятий на ближайшую неделю, за нашим столом стояла тяжелая тишина.

Никто не начинал говорить. Кавендиш и Гаррет, фамилии которых не потеряли никого за последние полгода, аккуратно посматривали на меня и на Нессу. Но я начинать разговор не торопился; Несса же, погрузившись в себя, в свои мысли и воспоминания, вообще мало обращала внимание на действительность.

В помещении столовой не только за нашим столом стояла тишина. В отличие от других вечеров в зале не было слышно ни громких возгласов, ни смеха. Услышанное от Лассаля прибивало к земле, просто ошарашивало – и от шока после услышанных новостей многие не могли отойти до сих пор. Просто не верилось в то, что все сказанное капитаном – правда.

Один за другим курсанты вставали и уходили. Шли понуро, с опустившимися плечами. Я видел, что за всеми присутствующими словно невзначай наблюдают инструктора, и завтра определенно каждый из курсантов получит свой заряд бодрости. Но это будет завтра – сегодня же офицеры Корпуса оставляли каждого наедине с новой реальностью.

Всему свое время, и время всякой вещи под небом, как сказано в одной книге терран. Время плакать, и время смеяться; время молчать, и время говорить. Сегодня было время для того чтобы плакать, и время чтобы молчать.

Всех своих я попросил остаться на месте – хотелось кое-что всем сказать. И когда остальные три пятерки отделений, новосформированных после крушения Нереиды, наконец покинули столовую, я собрался было заговорить. Но не успел – в дверях появился вестовой. И направился к нашему столу.

Мысленно выругавшись, я подумал, что это опять за мной и приготовился подняться. Ошибся – вестовой пришел за Дженнифер.

Она, судя по взгляду, не поняла по какому поводу.

Зато я понял. С ней насчет Дракенсберга еще никто разговаривал, и Дженнифер просто была не в курсе того, что императорский арбитр вскоре потребует ее выдачи.

Сейчас, видимо, дело ушло на рассмотрение в суд, и вестовой прибыл чтобы отвести девушку к генералу, который должен сообщить ей столь неприятную весть. Сообщить прежде, чем Дженнифер узнает об этом сама со страниц Имперского вестника Запада. Поэтому сделав знак Кавендишу, Гаррету и Нессе что на сегодня все и они могут быть свободны, я последовал за вестовым и Дженнифер. Ну да, вел он ее в штаб, к командиру Первой бригады.

В кабинете Монтеклера Дженнифер времени провела совсем немного. Судя по всему, она просто оказалась поставлена перед фактом и срокам. Грядущий суд, грустные перспективы, невозможность апелляции по воле тирана, и выдача из Корпуса в фамилию.

Я понял это потому, что, когда Дженнифер вышла от генерала, на ней просто не было лица. Она даже, когда пересекла порог кабинета, сделала шаг в сторону и облокотилась на стену, чтобы удержаться на ногах – настолько ошеломительным было для нее знание, что Корпус ее не защитит.

Стараясь удержаться на ногах, стараясь собрать волю и силы, Дженнифер закусила губу до крови – по ее смуглой коже, по подбородку, потекла тоненькая красная струйка. Она даже не сразу заметила меня – подняла взгляд, только когда я подошел практически вплотную.

По всем правилам конспирации, по всем законам здравого смысла Дженнифер не должна была знать, что хоть она и должна стать женой Дракенсберга, но Дракенсберг при этом не должен ее получить. Но я, видя состояние девушки, просто не мог позволить ей оказаться наедине с этой новостью.

Главное только не пожалеть об этом после.

Подойдя еще ближе, я взял Дженнифер за руку, и повел прочь по коридору. Так, вдвоем и держась за руки, мы вышли из здания штаба, прошли через плац и направились в казармы.

После прохождения первых этапов начальной подготовки у каждого из нас уже была своя комната. Маленькая, как пенал – помещалась только койка, шкаф и душевая кабинка.

Маленькая, но зато своя. Отдельная.