Степень превосходства - Юрий Соколов Страница 26

Внезапно Агизекар насторожился еще больше. Что-то неуловимо изменилось вокруг… Что? Он напрягся, пытаясь понять. Что-то такое странное произошло, чего обычно не бывает. Но что же? И тут он понял. Звуки… Все звуки исчезли. Щебет птиц, жужжание насекомых, тысячи шорохов – все замолкло. Лес притих, как будто в ожидании, даже листья – и те, кажется, перестали шелестеть.

Агизекар почувствовал, как волосы зашевелились у него на затылке, мозг накрыла холодная рука ужаса. Рожденный и выросший в мире, где всем управляли таинственные и могущественные боги, почти всегда непонятные в своих действиях и почти всегда жестокие по отношению к людям, он угадывал приближение неведомого, у которого, однако, было имя. Айтумайран… Айтумайран!!!

Агизекару показалось, что его сердце сжалось в крохотный комочек. «Если ты смотришь перед собой, Айтумайран там, только ты не видишь его, – вспомнил он наставления отца. – И очень хорошо, что ты его не видишь, поскольку облик Великого Бога внушает трепет. Он непрерывно надзирает за всеми, в ком есть дыхание жизни. Если ты повернешься направо, он будет справа, а если посмотришь налево, он будет с левой стороны… И если оглянешься, то Айтумайран будет стоять у тебя за спиной».

Белый хасах остановился и навострил уши. Лань подняла голову и замерла. Что-то происходило в зарослях кустарника между ней и хасахом – именно с этого места на Агизекара накатывали волны ужаса. Ветки легко шевельнулись, потом они раздвинулись, и оттуда появился Айтумайран. Лань сорвалась с места и стремглав бросилась прочь. Белый хасах припал на передние лапы и взревел испуганно и яростно. Агизекар обеими руками вцепился в древко копья, мгновенно облился потом с ног до головы и перестал чувствовать свое тело. Отец был прав – Айтумайрана лучше не видеть!.. Охотник попытался вскочить, качнулся назад – и потерял сознание.

***

Когда Агизекар пришел в себя, то лежал еще некоторое время, не в силах шевельнуться. Вокруг стояла тишина. Он открыл глаза. То, что он видел – это на самом деле было или нет? Невиданный белый хасах… Хасах, который охотился! А потом… Агизекар задрожал. Больше всего ему хотелось опять закрыть глаза и никогда их не открывать, но он тут же упрекнул себя в трусости. Если ему и не примерещилось, так ведь Айтумайран, похоже, пришел не за ним, а за хасахом. А если б и за ним – нечего валяться здесь и жалеть себя, как глупая девочка, споткнувшаяся на ровном месте. Мужчина не смеет бояться невесть чего, и даже самого Великого Бога, хоть ему и бессмысленно противиться, обязан встретить стоя, лицом к лицу, и принять смерть с открытыми глазами, достойно, а не жмуриться… Чтобы выяснить все, достаточно встать и посмотреть.

Ободренный такими мыслями, он нашарил лежавшее рядом копье и встал на ноги. Хасах лежал недвижно, его белый мех покрывала кровь из многочисленных ран. Айтумайрана нигде не было видно. Бог казнил нарушителя табу (у животных тоже есть свои табу) и ушел. В чем провинился белый хасах? Бесполезно задавать такие вопросы. В чем провинилась девушка, которую любил Мудрейший, когда еще был охотником? В чем провинился маленький мальчик из рода Чаку, которого нашли с перекушенным горлом, а тело его не сгнило, хотя пролежало в джунглях весь сезон дождей? Айтумайран казнит кого хочет и когда хочет, а трупам приказывает оставаться нетленными – для устрашения непокорных и в назидание оставшимся в живых.

Возможно, хасах виноват в том, что возжелал неположенную ему мясную пищу. Или же в том, что родился белым. Ведь все звери сотворены совершенными и должны оставаться в том образе, который для них предначертан от начала.

Охота Агизекара, конечно, на этом закончена, он вернется домой без добычи… Какая добыча, резко оборвал он сам себя, надо благодарить духов, что жив остался. Но и духи здесь ни при чем. Они не могут ничего против Айтумайрана.

Нужно спешить: каждый, кто стал свидетелем гнева Великого Бога, обязан как можно быстрее рассказать об этом людям своего племени. Охотник уже хотел повернуться и уйти, но передумал и решительно направился к трупу хасаха, на ходу доставая нож. Айтумайран не покарает его за это – ведь то, что Агизекар собирался сделать, он сделает чтобы ему быстрее поверили, а значит, быстрее извлекли урок и тем обезопасили себя от гнева Бога. Ловко орудуя ножом, Агизекар отрезал мертвому хасаху голову и передние лапы и уложил их в свою охотничью сумку. Как и ожидалось, ничего страшного не произошло. Должно быть, он правильно рассудил – не случайно ведь Айтумайран захотел сделать его очевидцем расправы.