Отражение тайны - Дмитрий Градинар Страница 26

– Какие у нас могут быть дела? Отцепляемся, идем дальше… Постой-ка! А что это за корабль, если вокруг ни звука? Ушла команда? Он наш? Рыболов? Или торговец? Или вообще из страны Рагнан? Но как он добрался… Разве что буря…

– Этот корабль не из Рагнана, он из более далекого края. Как называется и что он тут делал, пока непонятно. Кто укажет название, тому ещё две марки. Да ещё пять, если кто-то пояснит, откуда он и что произошло с командой. Правда, для этого вам придется взойти на борт. А борта у него высокие. Таких вы ещё не видели.

Помощник только и мог, что часто моргать, слушая, как мастерски капитан уводит команду от черты паники.

– В общем, ребята, решайтесь. Дело верное. Мы осмотрели полоз, он в порядке, можем отцепиться хоть сейчас, но любопытство сгубило ворону, а я любопытен, как три вороны сразу. Семь монет на кону.

– Дело верное? – нервно играл пальцами кто-то из матросов. – Тогда отчего вы сами не прочли названия и не влезли на борт?

– Я же говорю, борта у него высокие. Нужно брать кошку и закидывать. А с названием… Ну, как увидите, сами поймете. Только, чур, как на палубу выйдем, не пищать, как крысы, будто я обманул. Всё по-честному. Есть корабль. Нет названия. И нет понимания, откуда он и что с экипажем. Как?

– Идёт!

– Готовь монеты, за кошками дело не станет! – понеслась моряцкая бравада.

– Вот и славно. Отправляйтесь, ребята, наверх, а я пока чайком побалуюсь. Стар я карабкаться по высоким бортам.

Матросы, опережая один другого, кинулись из кубрика на палубу. А Папаша Ло уселся основательней за осиротевший стол, принявшись, как и обещал, тянуть чай, заодно прислушиваясь, что происходит наверху.

А там было чего послушать. Вначале всеобщий стон. Он непроизвольно вырывался у всех, кто выходил на палубу. Затем нерешительное топтание и нестройные голоса, потом команда отправила вниз старшину ловцов. Он явился, слегка побледневший, но держался молодцом.

– Что, Боно? Решили, Папаша Ло умом тронулся, золотом швыряется налево и направо? Легких денег захотелось? Нет уж, давайте, покажите, чего стоит слово моряка. И торопитесь, управиться нужно до вечера.

– Но это не корабль, – Боно сглотнул. – Это какое-то чудовище! Явилось из-за края Великой Бездны!

– Я тоже так думаю, – запросто согласился с ним шкипер. – Но если ты не считаешь его кораблем, свои три марки не получишь. Смекаешь?

– Смекаю, – поскреб затылок рыболов, взвешивая, чего ему больше хочется, получить прибавку или уйти подальше от вещи, вселявшей страх. Золото перевесило. – Мы поднимемся и узнаем, что там да как.

– Вот и замечательно. А чтобы и других подзадорить, схожу с вами. И если название и всё остальное удастся открыть мне самому, то плакали ваши денежки, ясно? Поднимайся и передай команде, о чем мы толковали.

Ещё через несколько минут шкипер с помощником поднялись на палубу, страшась и восхищаясь одновременно размерами и формами корабля из иного мира. Команда сбилась в кучу возле мачты и думала, как же им поступать дальше. Похоже, мысль о предстоящей награде никого уже не грела. Зато для страха осталось мало места.

– Давайте кошку и топор, – нарочито небрежно сказал шкипер, – пока вы топчетесь, схожу, сам гляну, что там и как.

Этим он приободрился, почувствовав, как уходят тревоги и суеверный страх. Ну, корабль. Ну, огромный. Из каких-то дальних неведомых земель. Мало ли что на свете случается? Может быть, где-то там, ближе к краю, где рождается Снег, есть неизведанные земли, где строят такие вот корабли.

С детства шкипер, как и любой другой житель Снега, знал, что мир начинается с Великой Темени, откуда приходят снежные валы, которые наполняют море, текут по миру, а после проваливаются за край Великой Бездны, которой мир заканчивается. К Темени он не ходил, но знал, что до неё больше, чем сотня дней пути. Флотилии, ушедшие к Темени, возвращались редко. На десяток ушедших кораблей приходилось один-два, вернувшихся обратно. И выжившие матросы рассказывали про ужасы голодного плавания, про то, как постепенно тускнеет свет и воздух наполняется таинственным гулом и свистом, которые становятся день ото дня сильней. И то, как ночь становится неодолимой, потому что из Темени на снежный простор вырываются ветра настолько ужасные, что движение вперед становится невозможным. На картах это выглядело как неровная линия, очерчивающая границу мира.

Зато шкиперу в молодости удалось попасть в экспедицию к Великой Бездне, к другому краю мира. В то плавание он ушел палубным матросом, а вернулся мачтовым старшиной. Потому что именно его отвага и смекалка спасли корабль от верной гибели, когда ветер занес их на такую волну, каких быть просто не могло, и откуда открывалась страшная пропасть, в которую падали и падали снежные валы. Папаша Ло, которому в ту пору это имя совершенно не подходило, первый вышел из оцепенения и пошел наверх, снимать паруса, а за ним потянулись другие. В итоге, потеряв два из четырех полозьев, корабль сумел развернуться. Его удалось отвести от пугающей бездны. Шкипер запомнил её на всю жизнь. Огромный, от горизонта до горизонта, голодный рот, распахнутый в вечном крике, поглощающий весь снег их мира, а заодно и сам мир.

Накинуть линь с трехлапым якорьком на фальшборт таинственного корабля ему удалось лишь с третьего раза. Первым взобрался самый молодой матрос и скинул сверху веревочную лестницу. Шкипер пошел вторым, за ним старшина ловцов, потом уже остальные. Внизу остались лишь помощник и двое матросов, на случай всяких неожиданностей.

Когда они вскарабкались наверх и собрались у борта, оглядываясь на кажущуюся отсюда игрушечной скорлупку «Пеликана», шкипер поднял руку, требуя внимания.

– Думаю, здесь никого нет. И уже давно. Смотрите, всё вымерзло! И это никакое не чудище, а просто корабль. Потому – меньше страха, больше любопытства, держитесь настороже. Может, здесь найдется много чего ценного и интересного. Я имею в виду не только монеты и всякие безделушки. Трое на бак, трое на ют, двое со мной в трюм.

Уверенные и понятные всем распоряжения сделали своё дело. Люди перестали дрожать и ожидать каждую секунду какой-то страшной кары за вторжение. Как только помощник отправил им заправленные керосином фонари, они приступили к поиску. Возможно, в жизни матросов это был самый захватывающий поиск со времен детства, когда на чердаках покинутых прибрежных хижин они, тогда ещё мальчишки, искали сокровища морских кочевников. Или когда лезли, пугаясь каждого звука и даже собственного дыхания, в каменные пещеры, где на стенах углем и сажей были нарисованы странные фигуры.

Корабль был одновременно и чердаком и каменной пещерой. Тем миром грёз, который приходит во снах, когда страх переходит в любопытство, любопытство в искус, а искус в ощущение счастья.

Здесь отсутствовали запахи. Люди тоже отсутствовали. Хотя когда-то явно пребывали на корабле, о чем сообщала то оброненная курительная трубка странной формы из неведомого красного дерева, то длинный рыбацкий нож, воткнутый в разделочную колоду, да там и оставленный. Ещё следы рук на якорном вороте, точно такие, какие образуются на колодезных воротах. Гладкие, отполированные множеством прикосновений. Шкипер представил себе эту картину: дюжина матросов, вертящих ворот, чтобы поднять гигантский якорь. Только цепь обрывалась, никакого якоря теперь не имелось и в помине, что было к лучшему, иначе корабль давно ушел бы на дно. С кормы доносились короткие возгласы. Матросы постепенно обрастали уверенностью и деловитостью.