Под крыльями Босфор - Владимир Малыгин Страница 26

Эх, такой день пропал! Только вот как они смогли меня обогнать? Или это другая пара? Я же их не по лицам, только по котелкам и определяю. Хорошо ещё, что народа вокруг хватает. Давки, как прежде, уже нет, но всё равно горожан много. Так и ушёл в сторону от собора, мимо здания гимназии, на центральные улицы.

Разбираться сейчас, во время отрыва, кто это и почему преследуют именно меня – смысла нет, всё равно все мои догадки ничего не стоят. Правду-то я не узнаю, пока лично с ними не столкнусь. А сталкиваться как раз и неохота почему-то.

Поэтому ходу, ходу! Уже можно. Быстрым шагом пошёл в сторону вокзала, постепенно обгоняя расходящуюся и оттого быстро редеющую толпу, отрываясь от основной её части. Только там, на привокзальной площади, и перехватил свободного извозчика, приказал везти меня в Качу. Пришлось пообещать щедрое вознаграждение, а то бы никто и не поехал в такую даль. И на погоны мои не посмотрели бы.

М-да, а ведь с утра всё хорошо было, такой день непонятные люди в котелках испоганили! Может, зря я осторожничать и перестраховываться начал? Может быть, стоило всё-таки пойти на контакт, на обострение и всё выяснить? И голову бы сейчас себе не ломал…

Да нет, всё я правильно сделал! Почему? Да потому! Вряд ли за мной следили полицейские или жандармские чины. Это кто-то другой. Кто? Революционеры? А эти-то тут с какого боку могли оказаться? Дорогу я им нигде явно не переходил… Если только каким-то образом моя информация о положении на Николаевских верфях могла на сторону уйти? Запросто. Если учесть то, что мне совсем недавно рассказывал Джунковский, то у революционеров точно ко мне появились претензии. А я знаю, как они обычно предъявляют эти претензии. Обычно в виде револьверного свинца или брошенной под ноги бомбы. Для бомбы я явно положением не вышел, а вот для револьверного выстрела или удара ножом в спину запросто…

М-да, придётся день-другой посидеть на аэродроме. Если это полиция, то они и там меня прекрасно найдут. А если нет, то… А не знаю, что то! Как бы мне отсюда убраться поскорее? Ну какого чёрта нужно держать в тылу такой самолёт? Особенно в то время, когда он так нужен на фронте?

К вечеру вокруг меня собрался весь экипаж. К счастью – все здесь, и все почти трезвые, никто не загулял, не попался в цепкие руки комендантских патрулей. Маяковский сияет, как восходящее солнце – отправил остатки своих работ в столичные издательства. Игнат с Семёном конфузятся за утерю командира. Пришлось рассказать, почему она произошла, эта утеря. Впечатлились и насторожились, пришли к таким же точно выводам, что и я сам. Отныне все выходы «в люди» только вместе!

Покосился на них. Ишь, рвение проявляют. А сами, зуб даю, наверняка обрадовались нежданной свободе! Потому как запах свежего спиртового выхлопа от них даже до меня доносится. Ладно, пусть их. Пока вылета не ожидается, вроде бы.

И тут же сам себя оборвал. Что это я их оправдывать принялся? От радости, что у меня сегодня всё хорошо закончилось? Так ничего на самом деле не закончилось. И вылет у нас может состояться в любое время! Сейчас ничего не стану говорить, а вот завтра всё выскажу! Ишь, расслабиться они решили! Я тут от слежки ухожу, на извозчика трачусь, прогулку по городу, в конце концов прекращаю, а они этим беззастенчиво пользуются! Пиво хлещут! И ладно бы мне в клювике принесли, так ведь нет! Даже не подумали о командире! Шучу, конечно, но отыграться завтра отыграюсь на них за свой испорченный сегодняшний день…

К вечеру казаки решили загладить свою вину – притащили откуда-то несколько удочек, и мы почти всем экипажем, за исключением инженера и штурмана, отправились вслед за ними на вечернюю зорьку. Спустились вниз по склону, устроились на огромных валунах, начали медитировать на поплавки.

К вечеру море успокоилось, волна слабая – о камень бессильно шлёпает, водорослями шевелит, журчит тихонько, словно что-то на ухо шепчет. Хорошо! Пользоваться нужно прекрасной погодой. Вдруг какой шторм налетит?

Поймать мы почти ничего не поймали. Пара каких-то мелких серебристых рыбёшек не в счёт. Поймали, да и отпустили. А куда их? Была бы хорошая добыча – можно было бы и ушицу сварить, а так… Но отдохнули прекрасно! Даже про людей в котелках на какое-то время забыл…

На следующий день сияющий Маяковский притащил в ангар кучу газет со своими заметками, рисунками, фотографиями и стихотворениями. Похоже, первая его корреспонденция дошла наконец-то до столицы. А я принял самостоятельное решение отправиться в Ливадию и настоять на встрече с Джунковским. Нужно же мне выяснить всё о вчерашних преследователях? Если это инициатива местного жандармского отделения(в чём я всё-таки сильно сомневаюсь) — пусть объяснит причину, а если это дело революционеров – тоже пусть срочно разбирается.

А к вечеру нас наконец-то решили вернуть в Константинополь. Оказывается, никому мы здесь не нужны. Ни Ставке, ни Николаю. Первые просто не знают, что делать с одним самолётом, а второму после воссоединения с семьёй уже никуда не хочется лететь. А как же Кавказский фронт? Нет, тем более нужно завтра в Ливадию, к Джунковскому…