Волны времени - Фёдор Быханов Страница 25

И заключил, перед тем, как закрыть лицо маской:

— Лучше предусмотреть защиту.

Вскоре оба снова стояли у бывшего входа в подземный центр доктора Лериха.

Оставив мальчишку ждать на поверхности, Бьенол совершил прыжок в подземный лабиринт.

Оказавшись там, он еще и подивился собственной предусмотрительности. Она оказалась совершенно не лишней. Были, как раз, очень кстати, не только фонарь, но и кислородный прибор. Ведь, лишь кое-где в помещениях бывших лабораторий и жилого сектора, разломы в перекрытиях создали своё естественное принудительное вентилирование воздушной среды, потому и дышать там можно было относительно свободно.

Зато в других местах подземелья, именно воздух из баллонов помогал пришельцу не чувствовать удушья даже и в самых загазованных помещениях.

Бродя по уцелевшим коридорам и лабораториям, и обшаривая все вокруг лучом ярко горящего фонаря, Бьенол досконально изучил то, что досталось им после прошлогодней бомбардировки.

Конечно, взрывы понаделали колоссальные разрушения, однако, не везде. Кое-что из хозяйства доктора Лериха уцелело.

И к досаде Бьенола:

— В основном, те самые лаборатории, где ученый готовил главное оружие для завоевания мирового господства Транснациональной корпорацией «Грузовые перевозки Грасса».

Об этом говорила сама маркировка на ампулах, стоящих в держателях над лабораторными столами. Разобрав её, исследователь узнал, что в них запаян самый опасный препарат доктора Лерих. Которым тот, во время показательной демонстрации, с лёгкостью умертвил любимую мартышку дона Луиса. А затем, то же самое собирался проделать он и с другими бессмертными существами — обитателями электромагнитной клетки — Бьенолом и Аликом.

На счастье узников, тогда осуществить страшный план, злодею помешала неожиданная бомбардировка, кем-то произведенная с воздуха:

— И вот теперь угроза находилась перед ним, на расстоянии вытянутой руки.

И еще одно вселяло чувство опасности, а не только брезгливость в душу Бьенола.

Куда ни глянь — всюду, из углов бункера сверкали глаза, в огромном количестве, расплодившихся в подземелье крыс.

Назойливо и дерзко доносился их писк.

— А ну-ка, быстрее вон отсюда! — сам себе велел Бьенол и выпрыгнул из подземелья на поверхность.

Туда, где ждал его Алик Колен.

— Так что там интересного? — спросил тот, у вернувшегося из лабиринта, друга.

Сняв маску и отходя от приступа неприязни к подземным обитателям, Бьенол постарался не пугать Алика рассказом обо всём, что увидел в разрушенных лабиринтах лабораторий доктора Лериха.

— Ничего особенного, — словно бы беспечно, отмахнулся сетелянин. — Но ты должен дать мне слово, что в дальнейшем ни ты, ни кто-либо другой из нас туда и шагу не сделает.

Совет подействовал.

— Хорошо! — хоть и удивился, но не стал все-таки спорить Алик. — Я туда и сам не собираюсь ни ногой!

Так, в окружении вездесущих рыжих обезьян, они и вернулись к своему шалашу на берегу лагуны.

…Дни снова потянулись за днями монотонной чередой.

Чтобы не терять понапрасну времени, Бьенол, зачем и сам того не ведая, взялся за обучение Алика.

Отвечая как-то на один, а потом и на другой вопрос, заданный мальчишкой, он вдруг решился на шаг, давно напрашивавшийся в их общении с ребенком.

— Что прыгать галопом и собирать одни вершки! — как-то заявил пришелец. — Давай-ка лучше запоминай, что я тебе расскажу.

Начал все по порядку.

Не раз за время учебы вспомнили они добрым словом умницу, бортовой компьютер междухода, который передал Бьенолу, всю собранную на Земле, информацию.

Теперь ее обладателем становился другой пассажир последнего исследовательского корабля Терраты. Тем более, что Алик, как губка воду, впитывал все, о чем слышал от Бьенола, в том числе и родной язык сетелянина.

Тут пришла пора удивляться и самому пришельцу:

— Настолько хорошо усваивал новые знания Алик!

Потому что сама по себе пришла к Бьенолу неожиданная мысль.

— А не соотносится ли это с известными физиологическими изменениями в организме мальчишки, — подумал он. — Теми самыми, что стали происходить с Коленом-младшим после того, как он сам применил для его излечения снадобье, найденное в пещере мыслителя Концифика?!

Все чаще и чаще бывшему пилоту междухода доводилось поражаться способностям Алика.

Да и было от чего:

— Едва уяснив что-то новое, он тут же, следуя логике, мог проследить все дальнейшие варианты.

Так вышло и тогда, когда, делясь всем, что он знает о земной технике, Бьенол остановился на изложении информации о средствах исследования подводного мира.

— Так у нас в лагуне настоящая боевая субмарина? — переспросил вдруг Алик после одного из уроков.

Его вопрос был не по существу, но не остался без ответа.

— Судя по всему, да, — сказал Бьенол. — Правда, основное оружие с неё снято, а в остальном все — один к одному.

Всё это было и понятно обоим:

— Ведь купил-то ее дон Луис у кого-то из здешних латиноамериканских диктаторов.

После чего перегнали подводную лодку прямо из военно-морских сил, оснащавшихся серьезными союзниками.

И тут Альберт Колен произнес:

— Но ведь тогда…

Дальше Бьенолу не нужно было подсказывать. И егосамого уже осенила догадка, так и не высказанная Аликом.

— Ты хочешь сказать, малыш, что наша с тобой субмарина должна быть оснащена средствами спасения? — выдохнул сетелянин.

— Вот именно! — ответил тот. — Аквалангами, специальным плотом, резиновой лодкой на худой конец.

Тут же оба решили проверить это свое предположение.

Вдвоем еще и еще раз, гораздо более целенаправленно ныряли они в лагуну, чтобы, гораздо более тщательно, чем прежде, обследовать затонувший подводный корабль.

И результат не заставил себя долго ждать.

Они отыскали на его обломках все, что им было нужно. На верхней палубе, прямо перед боевой рубкой, находилась спасательная капсула. Стальная сфера, войдя в которую во время аварии субмарины, экипаж мог всплыть на поверхность и продержаться там до появления спасателей.

Одно было плохо даже на взгляд сетелянина, технически достаточно подкованного, с помощью компьютера междухода.

Как он сам, после тщательного обследования, рассказал Алику:

— Покореженный металл обшивки корпуса подводной лодки заклинил капсулу слишком обстоятельно.

Бьенол замолчал.

Нечего было сказать и его спутнику. Ведь это неприятное сообщение имело далеко идущие последствия.