Синдром Кандинского - Андрей Саломатов Страница 25

В этот момент на небе у горизонта вспыхнула зарница и что-то большое и тяжелое ткнуло Антона в плечо. Сердце у него нырнуло вниз, и без того окоченевшее тело покрылось мурашками, а в голове промелькнуло: "Вот оно! Все! Конец!"

Пытаясь защититься, полумертвый от ужаса, Антон быстро перевернулся на бок и ударил рукой по нападавшему. И тут же страх отпустил его, он понял, что это пришло спасение, ухватился за бревно обеими руками, повис на нем и от радости несколько раз стукнулся лбом о мокрый шершавый ствол.

До берега Антон добирался долго. Он оседлал бревно и, дрожа всем телом, греб то одной, то другой рукой и думал, что умирать в водной пустыне ничуть не лучше, чем в песчаной, снежной или какой-либо другой, что человек погибает в тот миг, когда на него сваливается много чего-то одного, больше, чем он может осилить. Он вспомнил притчу о царе Мидасе и подумал, что для жизни лучше, когда имеешь всего понемногу, и чем больше составляющих частей, чем раздробленнее жизнь, тем она стабильней. «Абсолютная свобода, думал он, — та же пустыня, в которой умирают от самого себя. Заманчиво, конечно, бросить все и уйти в это безлюдье, куда не доберется ни одна душа, но для этого надо сжечь все мосты и быть готовым к тому, что там нет таких вот спасительных бревен. И если ты не чувствуешь себя там как рыба в воде или не можешь, как бедуин, распознать по едва заметным приметам, где под толстым слоем песка находится источник, свобода убьет тебя. Любая из пустынь покажется раем в сравнении с этой, где все тебя будет убивать одновременно: холод одиночества, жажда жизни и разряженный воздух свободы».

Неожиданно Антон увидел светлую полосу берегового песка, за которой по едва заметному шевелению угадывались заросли тростника, росшего почти вдоль всего берега на этом краю Гагры.

Антон поплыл быстрее и вскоре соскользнул с бревна, похлопал его на прощание и поблагодарил:

— Спасибо тебе, бревно. Ты очень вовремя появилось. Я бы сделал из тебя большого сильного Буратино, но не умею. Так что плыви, спасай ночных пловцов. — Антон оттолкнулся от бревна и почувствовал под ногами твердое дно.

Антону повезло, он вышел из воды в сотне метров от дорожки, ведущей к дому его хозяйки. Встряхнувшись, как собака, он попрыгал вначале на одной ноге, затем на другой, вытряхивая из ушей воду, и быстро, почти бегом, отправился в свою каморку.

Во дворе у хозяйки его ждал сюрприз: каморка была закрыта на висячий замок, а его вещи — кейс и коробка — стояли тут же у запертой двери. Ничего не поняв, Антон потрогал замок, попытался его снять, затем проверил, его ли это вещи, и, убедившись, что он ничего не перепутал, посмотрел на хозяйские окна. Видимо, его уже не ждали, решив, что он заночевал где-то в другом месте. Свет в доме был погашен, и только в каморке у Арландины из-под двери выбивалась тонкая полоска света.

Какое-то время Антон провел в размышлениях: надо ли разбудить хозяйку и выяснить, что она имела в виду, выбросив его вещи и заперев дверь. Но подобного рода разговоры ему всегда были противны. Он понял, что в его отсутствие здесь произошло нечто, заставившее хозяйку отказать ему в ночлеге. Выяснять что-либо сейчас ему не хотелось. Мокрый, босой и уставший, он хотел лишь одного — лечь и уснуть. Антон представил себе заспанную, раздраженную тетку, орущую из окна, чтобы он проваливал на все четыре стороны, и решил не отравлять себе остаток ночи, а попробовать узнать у соседки, что произошло.

Постучался он тихо, и через некоторое время без всяких вопросов соседка открыла ему. Она отодвинула занавеску на двери, приложила палец к губам и прошептала:

— Проходи скорее

Антон вошел, окинул взглядом такую же убогую комнатушку, как и та, в которой он жил, и тихо просил:

— Ты не знаешь?..

— Знаю, знаю, — ответила соседка. — Она ждала тебя до двух ночи.

— Кто? — не понял Антон.

— Хозяйка, — шепотом ответила соседка. — Ругалась страшно. Всем соседям рассказала. Хорошо хоть милицию не вызвала.

— Что рассказала? — ничего не понимая, спросил Антон.

Соседка вдруг громко икнула, развела руками и ответила:

— Что ты наркоман, рассказала. Она у тебя в портфеле нашла коробочку со шприцем и морфием.

— Она что, ко мне в кейс лазила? — удивился Антон.

— Я не знаю, — ответила соседка. — Вполне может быть. Человек она простой, могла и поинтересоваться.

— Сволочь какая, — возмущенно прошептал Антон. — Пойду убью ее. Я пойду сейчас и скажу ей…

— Не надо никуда ходить, — остановила его соседка. — Ты что, скандала хочешь? Ну выгонят тебя. Куда ты пойдешь? Ложись лучше спать, а утром разберешься. Где-нибудь на другой улице снимешь такую же халупу, и все.

— М-да, пожалуй, ты права, — сразу успокоился Антон. — А что, у тебя можно переночевать?

— Да уж ночуй, — ответила соседка. — Только все мокрое сними с себя. Ты что, купался в одежде?

— Нет, — ответил Антон, — упал с буны.

— А ботинки где и этот красивый пиджак с атласными лацканами? — не унималась соседка.

— Уплыли без меня, — ничего не успев придумать, ответил Антон.

— Ладно, раздевайся и ложись, — сказала соседка. — Три часа ночи уже. Сейчас тепло, высохнет быстро.

— Вообще-то у меня все мокрое. Что ж, мне все и снимать? — спросил Антон.

— Снимай, — ответила соседка. — Не бойся, лезть к тебе не буду.

— Да я и не боюсь, — пожал плечами Антон. — Неудобно как-то.

— Неудобно — спи на улице, — ответила соседка.

Антон стащил с себя мокрую сорочку и бросил ее на спинку стула. Затем он снял брюки, бросил их туда же и сел на кровать. Соседка в это время нагнулась, сунула руку под кровать и достала оттуда распечатанную бутылку водки.

— Погреться хочешь? — спросила она, но увидела, что Антон сел, и громким шепотом сказала: — Ну-ну, ты мне белье намочишь. Снимай трусы. Хочешь, я тебе женские дам?

— Нет, спасибо, — усмехнулся Антон.

— Давай-давай, снимай. Я отвернусь.

Антон снял трусы, скомкал их и засунул в карман брюк. После этого он быстро залез под одеяло.

— Спасибо тебе, — сказал он. — Не знаю, что бы я без тебя делал. Теперь можно и водки. Я замерз как собака, очень долго купался.

— А ботинки утопил, что ли? — спросила соседка, подавая ему стакан с водкой. Она зашуршала бумагой, затем протянула ему бутерброд с колбасой и села на край кровати.

— Утопил, — ответил Антон. — Между прочим, как тебя зовут?

— Вера меня зовут. Пей, у меня только один стакан.

— А меня Антон, — представился он и поднес стакан ко рту.

— Я знаю, что Антон. Я теперь все про тебя знаю.

— Все про себя даже я не знаю, — ответил Антон. Он выпил, сморщился, понюхал тыльную сторону ладони и после этого взялся за бутерброд.