Чума из космоса - Гарри Гаррисон Страница 25

– Совершенно.

– А вот я не уверен… Мне нужно немного вашей сыворотки. То, что я имею, взято у людей, впоследствии умерших. Быть может, нам удастся наконец выделить антигены…

– Сэм? Вы не на дежурстве? – послышался голос Эдди Перкинса.

– Я отдежурил, – вежливо ответил Сэм, обернувшись. – Последняя поездка заняла около двадцати часов. Ситуация в городе весьма напряженная.

– Знаю. А что, вас кто-то пригласил сюда?

Они смотрели друг другу в глаза: взгляд вопрошавшего был ледяным.

– Нет, – ответил Сэм, и Перкинс победно ухмыльнулся.

– В таком случае… Я, конечно, очень сожалею, Сэм, но вам придется…

– Какого дьявола?! Кто вы такой, собственно? – зарычал Хатьяр, пытаясь разглядеть лицо неизвестно откуда взявшегося нахала.

– Я Перкинс, мистер Хатьяр! Ассистент доктора Мак-Кея! В настоящий момент исполняю его обязанности!

– В таком случае идите, пожалуйста, и исполняйте их дальше! Мы заняты!

Хатьяр сгреб Сэма и утащил подальше от пунцовеющего Перкинса. Сэм не знал, то ли радоваться этому торжеству справедливости, то ли огорчаться по поводу неизбежных теперь неприятностей…

Профессор Чейбл постучал молотком – группки стоявших распались, все заняли места за длинным столом.

Сел и Чейбл. Он долго разглядывал множество бумаг, лежавших перед ним, и аккуратно их складывал – а когда заговорил, в голосе его была бесконечная усталость.

– Прежде всего я должен сказать, что совещание организовано Всемирным центром здоровья. По моей просьбе доктор Перкинс, временно заменяющий Мак-Кея, пригласил вас сюда для обсуждения некоторых весьма важных вопросов. Я получил ваши отчеты и хочу выразить признательность за столь исчерпывающую информацию… Далее. В настоящий момент Центр осуществляет контроль за носителями вируса. Определена карантинная зона. Принимаются самые решительные меры в борьбе с болезнью. Однако нам необходимо принять некоторые основополагающие решения, касающиеся наших дальнейших действий. И прежде чем они будут приняты, мы должны окончательно выяснить: что сделано, что делается и что предстоит сделать для укрощения этой болезни.

Чейбл умолк, и наступила тишина… Наконец Эдди Перкинс, откашлявшись и обведя аудиторию испытующим взглядом, сказал:

– Позволю себе подытожить наши достижения… Болезнь Ренда – неизлечима. Смерть наступает в течение десяти-двенадцати часов с момента заражения. Вероятность – стопроцентна, во всяком случае, до сих пор было так. Симптоматическое лечение, однако, позволяет продлить период болезни почти до сорока восьми часов. Это вселяет определенные…

– Ничего это не вселяет! – сердито перебил его Хатьяр. – Небольшая оттяжка – и все. При чем тут лечение?

– Возможно, вы правы, доктор Хатьяр, – еле сдерживаясь, ответил Перкинс. – И я не совсем точно выразился… Кстати, самое время, по-моему, выслушать информацию о том, сколь велики успехи вашей иммунологической команды.

– Их нет.

– Нельзя ли поподробней, доктор Хатьяр?

– И подробней нет тоже… Пока не выделено антитело – мы работаем впустую! Все здесь вроде бы элементарно. Альфа, бета и гамма – очень даже просты в своих реакциях. Организм либо заражен, либо нет. Если заражен – он гибнет… И никаких вам мягких форм! Ни один из пораженных организмов не способен бороться с антигенами!

– Скажите, доктор, – подал голос Чейбл, – какова вероятность получения этих ваших антител?

– Вероятность – нулевая. Без какого-то совершенно нового фактора тут не обойтись…

Тишину, вновь наступившую после этих слов, довольно долго никто не прерывал. Призывы к активности не оказали никакого действия. Перкинс в конце концов стал выкликать по именам руководителей групп. Далеко не каждый был или позволял себе быть таким искренним, как Хатьяр, но это не меняло сути.

– Если не возражаете – я обобщу… – Голос Чейбла дрожал, и это уже было вызвано не только усталостью. – Положение не из лучших. Мы знаем, откуда пришла болезнь Ренда и каким образом она распространяется. Нам известны ее первые симптомы и исход, который мы можем чуть-чуть оттянуть. Мы убедились также и в том, что зараженный организм не вырабатывает антитела для борьбы с болезнью и что антибиотики ей нипочем. Применение интерферона дает ничтожный и кратковременный эффект. Каких-либо химических препаратов, способных пресечь развитие болезни, не убив при этом больного, у нас нет… Что еще? Еще мы знаем о странной привычке болезни Ренда поражать определенных животных – которые в свою очередь передают ее представителям своего вида или же человеку… Такой вот жуткий перечень, в котором единственно отрадный пункт – то, что мы не можем заразиться друг от друга.

– Не можем – пока, – очень ясно произнесла Нита и тут же испуганно прикрыла рот рукой.

Каждый счел своим долгом повернуться и посмотреть на нее – кресла дружно заскрипели…

– Может быть, вы поясните свои слова, доктор Мендель? – сурово сказал Чейбл.

– Извините меня… Я не хотела прерывать вас… И это пока не доказано… Не исключено, что мое предположение вздорно, но… Понимаете, я пропустила Ренд-бету через семь тканей – и она стала Ренд-гаммой, способной поражать собак!

– Простите… – буркнул Чейбл, вороша свои бумаги. – Но я не вижу отчета об этом!

– Дело в том, профессор, что мой эксперимент не входил ни в одну из официальных программ. Я занялась этим исключительно по собственной инициативе. Что же касается моих записей – я должна привести их в порядок…

– Записи записями, но вам следовало немедленно поставить меня в известность!

– Я хотела, но… – Она вскинула глаза на побледневшего Эдди Перкинса. – Видите ли, это случилось прошлой ночью, и когда я отправилась к доктору Мак-Кею – его уже увезли, и все пребывали в замешательстве… Ну а потом, когда в Коннектикуте обнаружили зараженную собаку и об этой опасности стало известно всем…

– В любом случае вы должны были сообщить мне!.. Уж простите, что так накидываюсь на вас, но – и это относится ко всем! – информация, имеющая хоть какое-то отношение к болезни Ренда, должна немедленно доводиться до моего сведения! Даже если она кажется вам совершенно пустячной!.. Продолжайте, доктор Мендель. Значит, вы полагаете, что болезнь Ренда будет, рано или поздно, передаваться человеку от человека?

– Боюсь, профессор, что не смогу пока подкрепить свою мысль доказательствами… Эта болезнь подчиняется неведомым законам и меняет свой нрав всякий раз, как только вирус попадает в новую среду, переходя от человека к птице, а от птицы – к человеку. До поры до времени. Вдруг добавляются собаки! А что, если после серии подобных перебросок между собакой и человеком произойдет новый сдвиг? Кстати, у нас нет уверенности в том, что подобное – с какими-то другими, еще не выявленными носителями – уже не произошло… Возможно, существует некий ряд, ведущий к такой мутации, после которой мы сможем заражать друг друга без посредников.