Спасти СССР! "Попаданец" в пенсне - Валерий Белоусов Страница 25

Понимаете, потребности человека делятся на краткосрочные, среднесрочные и долгосрочные.

Человек без воды может прожить значительно дольше, чем без воздуха, без пищи — дольше, чем без воды, без новой одежды — значительно дольше, чем без пищи, без собственного жилища — дольше даже, чем без новой одежды.

Но это не значит, что одежда и жилище не являются предметами безусловной необходимости для выживания человека. Если кто-то, снабдив человека воздухом, скажет — мол, теперь я спокоен, дышать ему есть чем, а без пищи и воды сколько-то перебьётся, мы справедливо назовем это убийством.

А как мы назовем того, кто, снабдив человека воздухом, водой и дрянной пищей, скажет, что человеку и сего довольно, и нечего его одевать там, дом ему строить?

— Так вы думаете, это всё делается специально?

— Нет, билядь! Случайно! Само собой все происходит! — взорвался темпераментный философ. — Когда строится дорогущая атомная субмарина, а люди, которые на ней плавают, живут в разваливающихся бараках и думают — не голодны ли их детишки, когда их отцы уходят в море, с ядерными ракетами на борту?

Берия, начавший строительство Арзамаса-16 со строительства уютных коттеджей для своих физиков, понимающе кивнул головой…

— Физиологическое выживание не есть жизнь, — продолжил чуть успокоившийся уличный философ, для вдохновения глотнувший из горлышка заткнутой газетой бутылки. — Физиологическое выживание есть кратковременное — заметим особо! — кратковременное преодоление смерти. Человеку должны быть даны не только инструменты физиологического выживания, но и какие-то простые человеческие радости, он должен иметь возможность не только на предельно-необходимые расходы, но и на некоторые расходы, ошибочно заносимые в разряд роскоши.

Иначе, «печалемор» — долгое и мучительное угасание у миски похлебки, которая — допускаю — может быть, даже и полна до краев. Человек в крайней, предельной печали умирает не от голода, а от пусть даже сытой, но безнадежности, неверия в то, что будет какой-то выход к лучшему.

Пять лет без права верить в лучшее будущее — слишком долгий срок, чтобы не скатиться к «печалемору»…

А тут и иностранные просветители с их советами! Зачем рожать? Зачем плодить нищету? Вот вам, русские, гуманитарная помощь — презервативы…

— И как же это всё устроено?

— Как организован физиологический геноцид русских?

У него есть заказчики и есть исполнители. Хроническую бедность заказала мировая закулиса, а выполняет совокупность партийных начальничков.

Уже на уровне печатного станка организована крайняя нехватка денег для нормального оборота внутри страны. Денежная масса привязана не к совокупности выпускаемых товаров, а к «промфинплану». Её катастрофически не хватает для обеспечения нужд страны.

Вообразите ситуацию: если катастрофически не хватает воды для полива полей, что станет с урожаем?

Но даже и та вода, которая отпущена на полив (даже и те деньги, которые все-таки выпущены в оборот), практически целиком идет на участки власть имущих.

До дальних участков простых русских не доходит по арыку почти ничего…

— Но ведь станок — это инфляция?

— И что? Вы почитайте записки Зверева… его инфляция не пугала.

— Зверева? Наркомфина при товарище Сталине? Неужели его… помнят?

— Кому надо, друг мой, кому надо… те помнят! Но — далее!

Важным элементом геноцида является АБСОЛЮТНОЕ БЕЗУМИЕ того информационного потока, который идет как из телевизора, так и из большинства печатных изданий, в том числе выходящих под эгидой ЦК… один «Московский сексомолец» чего стоит! А фильмы? Один «Город Зеро» что стоит… или этот, как его — «Так жить нельзя!».

Если физиологическое давление на русского человека (путем крайнего занижения его доходов) является «принуждением к самоубийству» (мы тебя убивать не будем, так изведём, что сам повесишься!), то психоинформационное давление сегодня — это «принуждение к безумию».

Прежде всего, виртуальный мир для русского человека предпочтительнее реального, потому что в реальном его ждёт настолько серая, унылая бесперспективность, что благом кажется сбежать оттуда куда угодно.

Но виртуальный мир наших газет и телевидения — это не «исправленная реальность», которая могла бы помочь преодолеть несовершенства реальности.

Виртуальный мир «чернухи» — это сюрреализм, это воспалённый бред тяжело больных сознаний, это коллективное творчество психопатов.

— Да, это я понимаю… мы в сорок первом показывали «Свинарку и пастух», а немцы в сорок четвёртом — «Девушку моей мечты»… хорошие, добрые музыкальные комедии, чтобы люди на часок отвлеклись…

— Вот, вы меня понимаете! А нынешнее непотребство… Это разрушение всего духовного основания русского человека — всех нравственных основ, гордости за свою страну, веры и уважения к своим родителям…

Так получается слияние двух процессов: физиологическая ущемлённость русского человека усиливает в нем психопатические настроения, которые находят свой отзвук (и усиление) в средствах массовой информации, а, найдя — сами уже выступают причиной нарастающего физиологического ущемления.

— Да, теперь я гораздо лучше понимаю, за что товарищ Сталин так резко критиковал оперу «Богатыри»…

— Вот-вот… И правильно критиковал — Демьян Придворнов тогда выполнял тот же людоедский заказ мировой закулисы.

Важной чертой геноцида русских является то, что подавляющая масса непосредственных исполнителей геноцида не знает и даже не догадывается о своей роли.

Коррупционер или мошенник, которых государство В ПРИНЦИПЕ не подавляет, не задаются вопросом — ПОЧЕМУ? Им хорошо, и всё. То, что их поощрение безнаказанностью есть часть плана геноцида, — они не скажут даже под пыткой, потому что и сами этого плана не знают.

Психопат, которого выпустили на телевидение, тоже не знает — почему и зачем его отобрали и выпустили. Следовательно, и утечки информации от него быть не может — он ничего не знает об общем плане геноцида, он лишь реализует свою патологическую личность на ТВ…

Таким образом, машина геноцида русских имеет три рабочих лезвия.

Первое — это простое убийство русских.

Второе — это доведение русских до самоубийства (и отказа от деторождения) через создание долговременно-невыносимых условий жизни.

Третье — это доведение русских до самоубийства через провоцирование в них безумия, потому что конечный пункт любой психопатологии — это именно самоубийство.

Рабочие лезвия геноцида имеют видимость автономных процессов и закрепляются через посредство многоколенчатого приводного устройства, отделяющего лезвия от двигателя геноцида.

В политологии это называется «стратегией непрямых действий» — то есть искусством так толкнуть Сидорова, чтобы в итоге упал Петров.