Каменный век. Книга 5. Народ Моржа - Сергей Щепетов Страница 25

Поить гостей самогонкой Семен не хотел. А чем? Чаем, конечно! Разумеется, не настоящим, а суррогатом, получаемым в результате заваривания смеси каких-то сухих травок и цветочков. Этого добра в хозяйстве Сухой Ветки было навалом, и обычно Семен с удовольствием выпивал за день 2-3 кружки такого «чая». С началом регулярного приема гостей этот ароматный, чуть вяжущий напиток вышел Семену «боком». Гости, в процессе беседы, хлебали кружку за кружкой, Семен, естественно, тоже, благо туалет был под боком. Потом все укладывались спать и… В чем тут дело, он понял не сразу, а когда понял (точнее, заподозрил неладное), то провел расследование. Все оказалось очень просто: в состав сухой смеси входит травка, влияющая на мужскую потенцию – отнюдь не в сторону ее уменьшения. То есть после ударной дозы такого «чая» писать, конечно, время от времени хочется, но еще сильнее (прямо-таки нестерпимо!) хочется совсем другого. Причем не один раз. Сухая же Ветка этому только рада и готова откликнуться в любой момент. Присутствие в помещении посторонних мужчин ее нимало не смущает, а скорее вдохновляет. В отличие от Семена…

Если учесть, что при пользовании унитазом гости (и мужчины, и женщины) дверь в санузел не закрывали, вели светские беседы с присутствующими и со смехом состязались в том, кто издаст более громкие и протяжные звуки, то можно с уверенностью сказать, что горя Семен хлебнул по полной программе. Доведенный до отчаяния, он решил жестоко отомстить сородичам. Как только из-под снега начали вытаивать камни, Семен отправился в поселок лоуринов и построил там… баню. Правда, стройкой это было назвать нельзя, как, впрочем, и баней в строгом смысле этого слова.

Подобные мероприятия геологи-полевики охотно организуют в ненаселенных районах всех климатических зон, где в изобилии имеются дрова, вода и камни. Где-нибудь на речной косе из валунов средних размеров (слоистые породы не брать!) складывается конус высотой примерно по пояс. Сверху он обкладывается солидными дровами (не «домиком», а «пионерским» способом!). Все это дело поджигается и выгорает» разогревая камни. Потом головешки выкидываются, а угли сметаются. Быстро и дружно поверх кучи камней ставится палатка (обычно четырехместная) так, чтобы камни оказались в дальнем от входа конце. Можно накинуть на крышу еще один слой брезента, но это не обязательно. Остается застелить свободный пол слоем лапника – и парилка готова. Берешь березовый веник, берешь посудину с водой, кружку, чтоб «поддавать», – и вперед! Когда же станет совсем невмоготу, нужно выскочить наружу и с диким воплем плюхнуться в речку (обычно ледяную). Потом, разумеется, опять в парилку. И так до тех пор, пока камни не остынут или пока ждущие своей очереди женщины не начнут вопить, что они «тоже хочут». Кто опасается, что после такой процедуры будет все-таки недостаточно чистым, тот может заранее нагреть пару ведер воды и осквернить свою кожу мылом.

Все необходимое в поселке и близ него в наличии имелось. А чего не имелось, вполне могло быть заменено. В частности, вместо палатки Семен соорудил этакий каркасный домик, обтянутый шкурами, который несколько человек могли поднимать и переносить с места на место. Как выяснилось, шкуры удерживают горячий воздух лучше брезента, но, будучи распаренными, издают своеобразный (скажем так!) запах. Впрочем, с этим недостатком вполне можно было мириться.

Творить новую магию народ помогал охотно и дружно – всем было интересно. А вот париться в первый раз Семену пришлось одному, и он оттянулся по полной программе, благо прорубь находилась всего в нескольких метрах. Народ как завороженный созерцал клубы пара на морозе, слушал шипение и Семеновы вопли. Раздеться и сунуться в этот раскаленный (и ледяной!) ад вслед за ним никто не решился. Семена это нимало не расстроило – слишком хорошо он знал лоуринов: «Можно спорить, кто именно будет первым, но что таковой найдется, сомнений не вызывает».

В целом он не ошибся, но первым оказался не азартный Медведь, не любознательный Кижуч и не мужественный Бизон. В вигвам, где Семен отдыхал наедине с мясом и брусничной настойкой (сивухой почти не пахнет!) первой явилась толстая Рюнга и, демонстрируя старые скальпы на новой рубахе, заявила, что они – воительницы – не то что эти! Они твердо намерены! Завтра же! И девчонки уже пошли собирать дрова! Пьяненький Семен фамильярно потрепал посетительницу за грудь, слегка ущипнул за необъятную ягодицу и сказал, что новая магия доступна всем и каждому, только из запасов мамонтового корма нужно надергать березовых веток с листьями для веников.

На другой день выяснилось, что к делу Семен отнесся, пожалуй, слишком легкомысленно: дамы потребовали, чтобы он парился вместе с ними – магия новая, неопробованная, мало ли что может случиться! Ничего, конечно, не случилось, кроме небольшого греха, который лоурины за грех не считают, а совсем наоборот.

На третий день чуть не возникла драка между женщинами-воительницами и всеми остальными дамами. Одни желали повторения банкета, а другие доказывали, что теперь их очередь. Дело кончилось тем, что в свару вмешались суровые воины-мужчины. Женщинам они надавали пинков и оплеух, собранные ими дрова реквизировали, добавили своих, устроили костер, а потом начали париться. Семена звали, но он отказался.

На четвертый день… На четвертый день Семен прямо с утра запряг собак, загрузил нарту и с криком: «Но-о, залетные! Пай-пай!!!» умчался из поселка в направлении форта. Как потом выяснилось, его баня-каменка работала каждый день без перерыва, пока не начался весенний забой оленей и бизонов. Головастику с трудом удалось сохранить от растаскивания штабель дров, заготовленных для мастерской.

При случае Семен поведал представителям аддоков и имазров о новой очистительной магии лоуринов. Впрочем, это и без него не осталось бы в тайне – первобытные школьники любопытны и болтливы. Вскоре в поселок лоуринов прибыли первые паломники. Они, конечно, привезли подарки…

В общем, Семен не был уверен, можно ли это все считать местью, но интерес к его «санузлу» начал быстро спадать, а вскоре и вовсе угас. Стало возможным жить относительно спокойно и при этом пользоваться благами цивилизации.

Инцидент с описанием листочков крапивы навел Семена на размышления о разных способах восприятия мира: «Цивилизованный городской человек настолько погружен в свое информационно-чувственное поле, в свой миф, что ничего, кроме него, не видит и не слышит. В лесу вокруг просто деревья, голоса птиц и шелест листвы – шум, а под ногами просто трава. Кроманьонец же, как и неандерталец, окружен бесконечным разнообразием частностей, каждая из которых важна и достойна внимания. Вопрос: может ли „белый человек" волевым усилием „открыть глаза" и начать смотреть на мир по-настоящему, или его восприятие безнадежно искалечено цивилизацией?»

Экспериментировать Семен начал, разумеется, на самом себе. В этот момент он как раз брел от учебного барака к своей избе. Пройдя с десяток метров, он остановился, закрыл глаза и попытался наглядно представить все, что увидел. Оказалось, до обидного мало: в траве возле дорожки валяется обглоданная кость (непорядок!), за углом коптильни первоклашка, пугливо озираясь, торопливо справляет малую нужду (вот я тебе!), а состояние неба на западе свидетельствует о том, что погода завтра будет приличной. «Все остальное из памяти исчезло, точнее, в нее и не попало, поскольку значимым для меня не является. Попробовать еще раз?!»