Тайна дочери пророка. Камни Фатимы - Франциска Вульф Страница 25

– Что-то обнаружили? – по-дружески спросила Беатриче, чтобы вывести его из замешательства. Фраза, которая действовала успокаивающе на многих студентов, в течение нескольких лет проходивших у нее практику, не оказала никакого влияния на этого молодого мужчину.

– Говори лишь когда спрашивают! – Он так зло прикрикнул на нее, что Беатриче сжалась в испуге.

Что такого она ему сделала? Хотела показать свое дружеское расположение, только и всего. Но, видимо, вежливость здесь была не в ходу. Похоже, что в своем веке парень чувствует себя обиженным – почему и чем, знали лишь звезды на небе.

Постепенно Беатриче начала овладевать злость. Эта мужская надменность действовала ей на нервы. Она не для того шесть лет изучала медицину и почти столько же работала хирургом, чтобы какому-то мальчишке, даже не умеющему обращаться с пациентами и владеющему основами хирургии хуже ее бабушки, позволить себя отчитывать.

Тут-то память и подсказала ей его имя – парня звали Али.

Беатриче глубоко вздохнула, чтобы не терять самообладания. «Спокойно, Беа! – увещевала она себя. – Он не может по-другому. Он продукт своего времени. В его столетии женщины в университетах не обучались».

Ну конечно! А она чуть не забыла об этом. Ведь это происходило не в начале двадцать первого века, а в конце десятого. И не он был безнадежно отсталым, а она не соответствовала этому времени.

Беатриче все время хотелось поправить молодого врача, сказать ему, как лучше проверять рефлексы и что методом, которым он прощупывал ее живот, ему никогда не обнаружить края печени. Но вместо этого она, стиснув зубы, молчала.

– Можешь одеваться, – сказал он наконец.

Беатриче быстро обмотала себя паранджой – она научилась делать это почти с такой же проворностью, как и другие женщины в гареме, – и взглянула на Али. Тот, гремя инструментами, вновь рылся в своем саквояже. Когда же он вознамерился, не говоря ни слова, удалиться, Беатриче не выдержала.

– Стой! Не так быстро! Пациент имеет право узнать результаты обследования, – холодно произнесла она. – Клятва Гиппократа гласит: «Не верь ничему и никому, даже самому себе».

Молодой врач, как раз собиравшийся открыть дверь, остановился как вкопанный, будто получил удар плетью. Он медленно обернулся. Лицо его стало белым как мел. Широко распахнутыми глазами он уставился на нее, как на персонаж из его самых плохих сновидений.

– Откуда… откуда тебе известна клятва Гиппократа? – спросил он, затаив дыхание.

Беатриче скрестила руки на груди и гордо вскинула подбородок.

– Я сама давала ее несколько лет тому назад…

– Но этого не может быть! – воскликнул Али. – Это нереально! Почему ты должна…

– Очень просто, – не дала ему договорить Беатриче. – Потому что каждый врач дает эту клятву, когда официально заканчивает образование.

Беатриче наслаждалась сложившейся ситуацией. Ужас, промелькнувший в его глазах, и капельки пота, выступившие на лбу, свидетельствующие о нервном напряжении, вполне удовлетворили ее.

Пусть не думает, что женщины в Германии только и заняты тем, что поклоняются Пресвятой Деве Марии да молятся. Этот надменный, высокомерный молодой человек не заслуживает ничего другого.

– Ну и каков же ваш диагноз, коллега?

Он с трудом переводил дыхание, и Беатриче задалась вопросом, не зашла ли она слишком далеко. Изменения цвета его лица пугали. Совсем недавно оно было белым, как простыня, а сейчас приняло яркий цвет помидора. Вдруг у него больное сердце или повышенное кровяное давление?

Беатриче уже думала, что ему придется оказывать первую помощь. Вспомнила все, что полагалось делать в таких случаях, – уложить пациента на спину, слегка приподняв верхнюю часть туловища, нащупать пульс, прослушать сердце, посмотреть вены. Но как она сможет измерить давление? Господин Рива-Росси, итальянский врач, разработавший метод измерения артериального давления, появится на свет только через восемьсот лет. А как сделать внутривенное вливание? В Средневековье не было еще полых игл. А так как под рукой не имелось никаких понижающих давление медикаментов, то эти манипуляции были лишены всякого смысла.

Конечно, можно попытаться поискать альтернативное решение, ведь наверняка в то время существовали травы, эффективно понижающие давление. Но для этого следовало ознакомиться с флорой, найти соответствующее растение, приготовить из него настойку. А это процедура, требующая, в зависимости от обстоятельств, несколько дней.

Но здесь был неотложный случай. Беатриче почувствовала, как ее охватывает паника. Она вдруг испугалась, представив, что на ее глазах молодой человек может скончаться, а она не успеет даже пошевелить пальцем. Мысли ее путались. Что делать? У нее ничего нет под рукой. Ни медикаментов, ни стетоскопа, ни полых игл. Ее вдруг осенила догадка.

Ну конечно! Кровопускание – вот выход! Беатриче лихорадочно осматривалась вокруг в поисках ножа или броши с острой булавкой – того, чем она могла вскрыть молодому врачу вену, чтобы выпустить небольшое количество крови и снять излишнее давление. Но тут он наконец заговорил.

– Ты совершенно здорова, – выдавил он из себя и, распахнув дверь, устремился прочь, будто за ним гнался черт.

– Спешит, – услышала она чей-то голос.

Пораженная, Беатриче повернулась к Юсуфу, про которого в волнении совершенно забыла. Темнокожий евнух стоял у двери, скрестив руки на груди. На лице его сияла улыбка. Юсуф, которого она знала грозным и суровым, улыбался сейчас во весь рот и был очень доволен сценой, невольным свидетелем которой оказался. Похоже, он не испытывал симпатий к молодому врачу, а может быть, даже ненавидел его. Беатриче задумалась. Быть может, Али был тем самым врачом, который превратил Юсуфа из полноценного мужчины в евнуха?

– Хорошо, что я вовремя остановилась, – сказала Беатриче. – Он выглядел так, словно собирался упасть замертво.

Юсуф презрительно фыркнул.

– Он такой же, как все, кто носит тюрбаны. Ты сильная женщина. Он не был к этому готов.

Беатриче с удивлением взглянула на евнуха. В его словах звучало признание. Откуда он родом? Как попал в гарем эмира? Беатриче подумала о том, что никогда не интересовалась Юсуфом, хотя он постоянно сопровождал ее и Мирват. Но расспрашивать не решилась.

– Пойдем, Юсуф, – сказала она. – Не думаю, что врач вернется.

Юсуф кивнул.

Как только Али вошел в личные апартаменты эмира, Нух II вскочил и поспешил ему навстречу.

– Ну что скажете, Али аль-Хусейн? Могу я наконец-то призвать рабыню к себе?

Но Али не обратил внимания на слова эмира. Он пытался восстановить свое внутреннее равновесие. То, что произнесла эта женщина, потрясло его до глубины души. Все, во что он верил, что знал, было поставлено иод вопрос в течение нескольких мгновений. Возможно, она… Али не хотел даже думать о таком чудовищном факте. Тогда каким еще образом женщина могла знать о клятве Гиппократа, если она не изучала медицину?