Сфера - Андрей Валентинов Страница 25

— Я?!

Слушал он, не перебивая, хотя сдерживался не без труда. Я даже подумал, что по профессии мой австралийский друг — преподаватель. Или, скорее, следователь, для которого так важно выслушать подопечного. Впрочем, на телемастера Джимми-Джон тоже был похож, Вызвали, значит, в квартиру и сообщают, что экран показывает… Ну, скажем, поверхность Плутона — в прямой трансляции. Даже не так, поверхность Плутона — не такое и чудо. А вот если экран колосьями пошел…

— Интересно!

— Не то слово, — согласился я. — Только вот, что именно?

Голубоглазый встал, с силой провел рукой по непричесанной шевелюре, улыбнулся — но уже никак не по-акульи.

— Насчет страницы… Я не знал, что у тебя будет страница, Том Тим. Каждая программа предусматривает «жалобную кнопку». Ну, если все пойдет не так. Обычно это действительно кнопка — или рычаг. У тебя оказалась страница. А вот книга…

— Книга, книга, — поторопил я. — Конкистадоры у неведомого океана. Кортесы Гипносферы!..

Джимми-Джон кивнул.

— Гипносфера… Отличное слово! Я не писал эту книгу, Том Тим. Не писал и не подбрасывал. В файле есть всего несколько текстов — в том числе и Ливингстон, которого ты купил. Я решил, что, если море, значит, читать надо про путешествия. В моей библиотеке такая же — без обложки, только, понятно, не на русском. А «Гипнономикон»… Это — твоя книга, Том Тим! И все, что там написано, — твое.

— Нет!

Надеюсь, голос мой прозвучал достаточно твердо.

— Твоя. Ты правильно понял, файл дает лишь, так сказать, опорные точки, сознание само заполняет их. Тебе хотелось осмыслить происходящее. Ты осмыслил.

…Как бы покультурнее? «Ни хрена себе!»? А переводчик справится?

— Странно, — наконец выдавил я. — Оч-чень странно.

— Не очень, — Джимми-Джон вновь улыбнулся. — Ты прав, сон — действительно океан. И будет очень здорово, если мы научимся жить в… в Гипносфере. А об остальном еще поговорим, если не возражаешь. Погляди… Скажем, завтра… На этот файл — в то же время. Ради такого вновь выпью снотворного.

И вновь захотелось моргнуть. У бедняги что, бессонница? Или… Господи! Иисус Христос и генерал Джексон! Часовой пояс, ну конечно! Спать положено по ночам, а сейчас в Австралии совсем не ночь. И если это действительно — прямая связь…

Кажется, голубоглазый говорит правду. Такое в запись не вложишь. Или все-таки вложишь?

— Могу опоздать, так что не сиди. Прогуляйся. Я невольно оглянулся. Ни окон, ни дверей.

— По потолку?

— Увидишь! — Джимми-Джон подошел к светящемуся экрану, постоял мгновение, затем пальцы скользнули по клавиатуре. — У меня нет пока особых файлов для связи. Беру неудачные. Как этот.

— Крокодилы? — подхватил я.

Даже не обернулся, только хмыкнул.

— Не крокодилы… У тебя какие файлы есть, кроме mo3 и mo8?

mo3? Как он узнал? Разве бабочка тут? Тут, даже забыл. Привет, пластмасска!

— mo14, — не без труда вспомнил я.

Бар со стриптизом. Легкая эротика — и никаких спиртных напитков, кроме пива. Первое поколение, такие делал еще года три назад. Этот — новый, очень сложный. Да ты сам увидишь. Не бойся уходить далеко, найду.

— Крокодилы, — напомнил я.

Он соизволил обернуться.

— Дело не в крокодилах. Здешние… обитатели ведут себя не слишком адекватно. И время тоже…

Голубые глаза скользнули по циферблату… Оказывается, и тут можно носить часы!

— Пора! Я будильник поставил…

— Погоди! — заспешил я. — Просто для интереса. Я — Том Тим Тот, ты — Джимми-Джон, друг о друге мы ничего не знаем — кроме часовых поясов и того, что я говорю по-русски. И не надо, согласен. Но… Внешность, возраст — это откуда? Они настоящие?

…То, что парню с обложки едва ли двадцать пять, я понял давно. Но — пусть скажет.

Теперь его улыбке вновь могла позавидовать акула.

— Ты все понял, Том Тим! И внешность, и возраст можно прописать в программе, но в данном случае файл сам подбирает — адекватно к условиям. Ты на пляже, когда работал с mo8, в зеркало не смотрелся?

— Еще не хватало! — возмутился я. — Зеркала во сне…

— Это же не простой сон, — засмеялся он. — Зеркал тут можно не бояться, смотрись вволю. Так что скоро узнаешь. А там, на пляже, тебе было лет шестьдесят.

Так я и знал! Пенсионер на отдыхе.

— Здесь же… Программа неудачная, я тебе говорил, поэтому даже не могу точно сказать, КЕМ ИМЕННО ты станешь.

— Крокодилом, — уверенно заявил я.

— Таковых не предусмотрено. Но если увидишь, что стал, скажем, подавальщиком в буфете, не удивляйся. Ничего, скоро у меня будет специальный связной файл, и вся эта импровизация не понадобится… Ну, чао!

«Чао-какао!» так и просилось на язык, но я все-таки сдержался. Из жалости к программе-переводчику.

[…………………………..]

Кого хочешь обмануть, Джимми-Джон? Речь коверкаешь зачем, Джимми-Джон? Джинсы тертые к чему, Джимми-Джон? Не идет тебе оскал, Джимми-Джон! Ты не мальчик, не плейбой, Джимми-Джон. Мы с тобой в одних годах, Джимми-Джон. Но вот гений ты и впрямь, Джимми-Джон!

Бабочка-а-а! Ком цу мир битте, бабочка. Не хочу я быть владычицей морскою. И подавальщиком в буфете — не хочу. Так что полетим-ка мы с тобой, выручалочка!

[…………………………..]

…Грозовые тучи обступили горизонт, море застыло, Замерло, словно превратившись в стекло, но я знал — скоро! Не зря я тут, на вершине, не зря так шумит ветер, так кричат чайки.

Настоящие чайки. И море — тоже настоящее!

Внизу — маленький поселок, дорога, долгая серая лента пляжа. Как давно я тут не был!

Как давно я не был «здесь»!

Скоро, очень скоро! Море дрогнет, горизонт вздыбится, набухнет свинцом — и я увижу Большую Волну. На миг темные воды отступят, побегут назад, обнажая черную ямину, утаскивая в неведомую бездну лодчонки-скорлупки. Потом горизонт забелеет пеной, вознесется гребень — и Она грянет. Медленно, медленно, быстрее, быстрее… Грянет, ударит, рассыплется прямо у моих ног.

Затаил дыхание. Замер. Разве что-то может сравниться с этим?

Кажется, я только что видел сон. Очень скучный сон! Очень скучный сон про очень скучного Том Тим Тота. Ладно, пусть себе. У лилипутов должны быть свои лилипуты.

ВОЛНА!