Большая охота - Андрей Мартьянов Страница 25

Во дворе все обстояло именно так, как описывал Фернан, за одним исключением: на каменных плитах валялись два трупа вместо одного. Как выяснилось, Рамон схватил и прикончил еще кого-то из замковой прислуги, замешкавшегося и не успевшего убраться в безопасное место. Наследник Ренна безостановочно кружил между стен золотистого камня, из света в тень, оставляя за собой цепочку кровавых следов. Издаваемые им звуки уже не походили на разумную речь – скорее, на низкое, утробное ворчание голодного зверя.

Завершали картину явившийся на шум его преосвященство монсеньор Олиба вкупе с братьями-inquisitios. Епископ взирал на явленный миру позор Транкавелей, выкроив на физиономии выражение полагающихся моменту скорби и сожаления. У него за спиной рьяно препирались представители Inquisitio. У этой троицы на одинаково тощих лицах религиозных фанатиков никакого сожаления не читалось – лишь охотничий азарт да нездоровое торжество. Завидев Тьерри, монахи прекратили спор и маленькой целеустремленной фалангой двинулись навстречу. Впереди багровой грозовой тучей плыл его преосвященство.

– Мессир Тьерри! – вострубил епископ Олиба. – Боже, какой ужас! Ваш брат… безвинно убиенные… Мы все видели, у меня нет слов, чтобы описать…

– А у меня есть, – бесцеремонно перебил брат Доминик словоизлияния епископа. – К сожалению, своими глазами я видел только последнее убийство, да еще кухарку, которой чудом удалось унести ноги, но довольно и этого. Я готов присягнуть на Святом Писании в том, что нынешние убийства полностью совпадают с кровавым почерком волкодлака из Редэ. Ошибки быть не может – уж больно характерные раны. Мессир Тьерри, ваш брат, оказывается, не только с ножом умелец, но и зубы горазд в ход пускать! Да вы сами взгляните!

Тьерри непроизвольно бросил взгляд вниз, в тесный каменный мешок. Увиденное впечатлило даже его.

Когда-то родственники, друзья и недруги Бешеного Семейства единодушно сходились во мнении: во всей провинции – да что в провинции, во всей Аквитании! – не сыщется человека красивее наследника фамилии. Теперь эта красота сгинула, облезла, как фальшивая позолота с меди, явив подлинный облик человека, звавшегося Рамоном-Роже де Транкавелем. Впрочем, назвать это создание человеком язык не поворачивался – по двору кружило животное, дикий взбесившийся зверь, прикинувшийся творением Господа. Перемазанный чужой кровью, этот зверь метался от стены к стене, время от времени испуская протяжный хриплый вой. Мавританский ланцет отца Ансельмо он сменил на широкий нож, снятый с кого-то из убитых стражников. Как раз когда Тьерри взглянул вниз, Рамон прыжком оседлал одно из мертвых тел и принялся кромсать его ножом. Кровавые брызги летели ему в лицо. Зверь слизывал кровь, утробно урча от удовольствия.

Монсеньор Олиба поспешно отвернулся, издав горловой звук, словно сдерживал тошноту.

– О да… Волкодлак из Редэ… – пробормотал он. – Похоже, брат Доминик прав… Как прикажете это понимать, мессир Тьерри?

– Никак, – деревянным голосом произнес Тьерри. – Я дам команду арбалетчикам. И вы навсегда забудете о том, что видели, иначе…

Он повернулся к Ньеру, дабы отдать приказ, но остановился, услышав пронзительный голос брата Доминика.

– Взгляните на это… на это существо! – тощий монашек вещал, как на проповеди, и его обвиняющий перст неотступно следовал за Рамоном де Транкавелем, безостановочно кружащим в замкнутом пространстве крепостного двора. Озадаченная и заинтересованная замковая челядь подтянулась поближе, внимая. – Оно безумно, уродливо и смертоносно, и бесы одолевают его разум! Смотрите внимательно и запоминайте надолго, ибо вот пред вами одержимый диаволом. Такова участь всех, кто внимает манящему зову Змея-Искусителя, древнего врага рода человеческого! Однако сила Господа нашего да превозможет сатанинское наваждение! С Божьей помощью я готов явить чудо и публично посрамить нечистого!

«Да заткнись ты, балаболка Господня!»

– Какое, к дьяволу, чудо, святой отец! – злость, звеневшая в голосе Тьерри, была совершенно искренней. Монсеньор Олиба аж подпрыгнул. Носатый монашек смотрел исподлобья, упрямо и непримиримо. – «Это существо», к вашему сведению – человек. Мой старший брат, прах его побери, и он мучается, разве вы не видите?! Одержимый или нет, но я не позволю сделать из него зверя в клетке, выставленного на потеху зевакам! Если у вас есть что предложить, тогда говорите толком. Нет – не путайтесь под ногами!

– Предложить? – вскинулся брат Доминик. – Да, у меня есть что предложить! Я готов, в меру своих скромных сил и с упованием на благодать Божию, попытаться исцелить эту… – он явно хотел сказать «эту тварь», но вовремя спохватился, – эту страдающую душу. Но сомневаюсь, что ваш старший брат, пребывая в подобном виде, охотно и по доброй воле пойдет на святое таинство exorcismus! Прикажите вашим людям, пусть они поймают его, отнимут нож, и тогда мы с моими братьями выполним наш долг. Вы увидите своими глазами, на что способна истинная вера!..

«Еще одно слово, и я сброшу его вниз. Скажу потом, мол, святой брат в рвении своем сам туда кинулся…»

– Я могу исцелить его безумие!.. – кликушествовал брат Доминик.

– Ньер, пяток арбалетчиков сюда, живо! – Тьерри демонстративно отвернулся от брата Доминика.

– Нет!!! – прозвенел истерический вопль.

«О чёрт. И эту принесло. До чего ж невовремя! Что за невезение такое, провались оно совсем!»

– Ты, братоубийца! – бледная, как мел, в темном платье, усугублявшем ее смертельную бледность, жена Рамона де Транкавеля появилась на галерее, и дрожащий палец Идуанны де Бланшфор нацелился на Тьерри. – Ты всегда об этом мечтал! Всегда ему завидовал, всегда метил на его место, да, да, я знаю! Ньер, даже не думай исполнять его приказ, или тебя повесят на воротах первым, едва вернется граф Бертран! Я все, все ему расскажу! Он никого не пощадит!

«Извините, мессир Тьерри, но проклятая баба права, – говорил извиняющийся взгляд Фернана Ньера, когда он махнул рукой, останавливая стрелков. – Железный Бертран, возможно, и пощадит последнего своего сына, но уж нам-то точно болтаться в петле…»

– Идуанна, опомнись, – Тьерри делал над собой чудовищное усилие, чтобы говорить спокойно и взвешенно. – Посмотри на своего мужа, моего брата. Он безумный убийца. Он опасен. Если оставить его в живых сейчас, остаток жизни ему придется провести в цепях. То, что я делаю – не убийство, но избавление…

– Прибереги свое избавление для самого себя! – голос Идуанны взлетел до поросячьего визга. – Рамона можно спасти! Святой брат обещал исцеление! Мы откупимся от суда, заплатим родне за убитых, граф Бертран не поскупится! Только попробуй убить его, и Бланшфоры разорвут вассальную присягу!

«Нет. Только не это. Только не сейчас. Чума на твою голову, Идуанна, ну почему тебе было не прийти минутой позже?..»

Идуанна громко зарыдала, закрыв лицо ладонями, и Тьерри, сдаваясь, пожал плечами. Ладно. На все Господня воля, и если Ему сейчас угодно, чтобы волкодлак из Редэ остался в живых, что ж…

Двое представителей Святой Церкви и молодой хозяин Ренна отступили в кстати подвернувшуюся нишу. Заточенное в каменном мешке создание хрипло взрыкивало, оттеняя беседу. Собственно, разговор получился весьма условный: три человека смотрели друг на друга, не говоря ни слова, но Тьерри отчетливо слышал оставшиеся непроизнесенными реплики, словно читая их с пергаментного листа.