Повесть о генерале Данне, дочери Маары, Гриоте и снежном псе - Дорис Лессинг Страница 25

Его непосредственным начальником был Данн — красивый, храбрый молодой офицер, которого Гриот боготворил. Потом Данн стал генералом. Под его командой Гриот дошел до Шари. Когда в Шари вторглись армии Хеннеса, Гриот услышал, что Данн покинул Шари и тоже убежал. Он был в той массе беженцев, что затопили Карас, но потом потерял след Данна и не мог нигде раздобыть сведения о нем. Ведь генерал стал дезертиром, его могли поймать и наказать, а то и казнить. Ходили слухи, что за голову Данна назначена цена. О Мааре он вообще ничего не знал. Забавно, что Гриот видел, как она обращалась с речью к солдатам на площади в Агре, но не связал худющую девчонку с той красавицей, с которой познакомился на ферме. Он в одиночку нашел дорогу в Тундру, подвергаясь опасностям, зарабатывая на пропитание где только мог, и, вспоминая о спокойном существовании в армии Агре, жалел, что сбежал оттуда. Потом по чистой случайности Гриот узнал, что генерал Данн вместе со своей сестрой находится на какой-то ферме на западе. Он направился на запад и прибыл туда как раз после того, как ферму покинул Данн.

Гриот тут же узнал Шабиса и не узнал Маару. Он спросил, не найдется ли для него работы. Фермерский труд был ему знаком, потому что одно время он служил в сельскохозяйственном подразделении в армии Агре. На ферме к нему отнеслись с доверием, выделили комнату, только Кайре его появление не понравилось. Для нее он был помехой. Но Маара и Шабис и остальные — Даулис и двое альбов — обращались с ним как с равным. Гриот не знал, что такое семья, но подозревал, что нашел ее наконец. И вскоре его новая семья должна была увеличиться, потому что и Маара, и Кайра были беременны. Кайра вплоть до самых родов была чем-то недовольна — такая уж у нее была натура. Она то жаловалась, то сердилась. Маара успокаивала ее и держала в рамках. Так, во всяком случае, казалось Гриоту. Центром семьи были Шабис и Маара, а Кайра вела себя как трудный ребенок.

До прибытия в армию Агре Гриот всю жизнь провел, наблюдая, взвешивая каждый свой шаг, примечая все и всех — лица, жесты, подрагивание ресниц, едва уловимую гримасу, различая тончайшие нюансы между ухмылкой, насмешкой и улыбкой. Так он учился жизни, так он познавал людей. И Гриот понимал, что такой восприимчивостью обладают далеко не все. Порой он не мог не удивляться тому, как мало видят вокруг себя некоторые люди. Здесь, на ферме, он вернулся к своему доармейскому состоянию — то есть к наблюдению и осторожности. Не из-за Шабиса и, уж конечно, не из-за Маары — это за Кайрой нужно было неотрывно следить. Он усердно трудился, не допускал вольностей в обращении, держался от Кайры как можно дальше и наблюдал за всеми. Он догадывался, что Маара скучает по брату — не потому, что она жаловалась, а потому, что часто заводила разговор о Данне и при этом неизменно вздыхала. Шабис в такие моменты или накрывал ее руку своей, или обнимал жену. Кайра взирала на это с недоброй насмешкой. Когда она упоминала Данна, то говорила о нем как о вещи, всецело принадлежащей ей и только ей, вещи, которую она по рассеянности куда-то положила и не может найти. Во время беременности она сильно располнела и действительно страдала. Дули сухие холодные ветра, которые затем сменились сухими и горячими. Кайра лежала, почти не вставая, и все больше привыкала командовать Гриотом, пока наконец он не заявил однажды в присутствии всех остальных, что он ей не слуга.

— Если я захочу, то будешь и слугой, и кем угодно еще, — рявкнула Кайра.

Маара и Шабис осадили ее:

— У нас здесь нет ни слуг, ни рабов, Кайра.

Тогда она стала предварять свои приказы саркастичным «пожалуйста»: принеси мне то, сделай это. Когда Кайре удавалось заставить его прислуживать себе, она довольно улыбалась — совсем как ребенок, думал Гриот.

Маара тоже неважно себя чувствовала, и Гриота (а вместе с ним и других обитателей фермы) раздражало, что она утешала Кайру и помогала ей, а взамен даже доброго слова не слышала.

А потом разразилась отвратительная ссора, это произошло незадолго до того, как обеим женщинам подошло время рожать. Кайра визгливо кричала, что если Гриот хочет остаться на ферме, то должен делать то, что ему говорят. Гриот знал, что его пара рук была очень нужна на ферме, и терпел, однако Кайра попыталась ударить его, после чего он уже не смог оставаться и ушел, извинившись перед Шабисом и Маарой. Он направился в Центр, и там нашел Данна. То, что Данн не испытал при встрече с ним такого радостного подъема чувств (назовите это счастьем или восторгом), который обуревал Гриота, показалось ему абсолютно нормальным: он ведь лишь один из солдат Данна, только и всего. Но быть с Данном, работать для него, служить ему было для Гриота не только наградой за его давнюю преданность, он видел в этом также и особую справедливость, своего рода подарок Судьбы, Высших Сил, или кого там еще. Гриот не увлекался божествами или тому подобными высшими существами, хотя за свою короткую жизнь наслышался о них сполна, однако теперь он задумывался, а нет ли среди этих существ одного, которое с особым вниманием и заботой взирает на него, Гриота. А иначе как объяснить его удачливость — он оказался в Агре, под началом Данна, услышал, что бывший генерал отправился на ферму, потом нашел его здесь, в Центре. Все эти случайности удивительным образом совпадали с планами и желаниями Гриота.

Он мог бы сказать — он готов был сказать, что долгое отсутствие Данна вряд ли было справедливо по отношению к нему, но, с другой стороны, он с пользой провел время, создавая и укрепляя свою армию, исследуя ресурсы Центра.

Он мог бы сказать, что болезнь Данна была явным упущением со стороны Рока или какого-то иного мелкого божества (Гриот был скромен, он не считал, что удостоился внимания значительного бога), однако, с другой стороны, он получил возможность ухаживать за своим героем и узнал, что у Данна есть свои слабости. Гриот решил, что даже недостатки Данна являлись залогом или признаком его будущих великих свершений.

И вот он снова шел на ферму. И думал прежде всего о Кайре, хотя старательно отгонял всякие дурные и неприятные мысли, как и следует поступать всякому осторожному человеку, готовящемуся к встрече со злобным и неуправляемым существом.

Солдат он оставил на постоялом дворе, не желая обременять обитателей фермы необходимостью размещать и кормить целую ораву незваных гостей. Там и так всегда недоставало еды, о чем ему было прекрасно известно. Гриот сказал охране, что вернется через день или около того.

Когда он шагал к дому вдоль шумного побережья Западного моря, ему навстречу выбежали две собаки. Они узнали его. На веранде стояла Кайра, располневшая еще сильнее, чем раньше, — крупная женщина в фиолетовом балахоне, с завитыми и напомаженными волосами, с цветком и кудрях. Она наблюдала за приближением Гриота.

— Приветствую тебя, — сказал он, спеша первым завести беседу и установить тон, который он хотел бы сохранить во время своего визита на ферму.

— Ты пришел навестить меня? — спросила она. Странно было слышать это от нее, и Гриот растерялся.

— Нет, Кайра, я пришел, чтобы повидаться с Шабисом.

— Ну вот, никто не навещает меня, — пожаловалась она, и Гриот отметил про себя, что капризность Кайры не уменьшилась со времени его ухода.