Легионер из будущего. Перейти Рубикон! - Виктор Поротников Страница 25

Уже лежа в палатке после сигнала отхода ко сну, я восстановил в памяти события последних дней, которые и привели меня из Рима в Цизальпинскую Галлию.

Пронырливый Белкин очень скоро расчухал, что я заглядываю домой к куртизанке Поллии не ради нее, а встречаюсь там с матерью Октавиана. «Теперь-то мне ясно, почему ты не хочешь убивать Октавиана, – заявил мне Белкин. – Между ним и тобой стоит прекрасная Аттия! Ты втрескался в Аттию, как придурок, позабыв обо всем на свете! Там, в будущем, от тебя ждут действий и выполнения задания, а ты здесь ударился в любовные приключения. Это же свинство, старик!»

Белкин принялся зудеть у меня над ухом изо дня в день, настаивая, чтобы я, наконец, одумался и приступил к тому, ради чего меня и забросили в древний Рим. Потеряв терпение, я сказал Белкину, что попытаюсь убить Цезаря, но Октавиана трогать не стану. Я живо собрался в путь, наговорив своему патрону Гаю Меммию, что мне нужно на несколько дней съездить во Фрегеллы, забрать свои деньги у тамошнего знакомого ростовщика и уладить кое-какие дела.

Прощаясь со мной и желая мне удачи в покушении на Цезаря, Белкин заверил меня, что, со своей стороны, он не улетит из древнего Рима в будущее, пока не прикончит Октавиана. «Это станет моей лептой в деле спасения России от ужасной ядерной катастрофы!» – добавил при этом Белкин.

Купив коня, я за пять дней добрался до Равенны, где вербовщики Цезаря собирали всех желающих служить под его знаменами. Цезарь располагал несметными богатствами, которые позволяли ему содержать десять легионов, постоянно их пополняя. Из Равенны меня вместе с группой других новобранцев вербовщики Цезаря отправили в лагерь десятого легиона под Эпоредией. Своего коня и большую часть денег я оставил в Равенне у одного тамошнего содержателя постоялого двора под поручительство Цезаревых вербовщиков.

Так началась моя служба в римском войске. Так я приступил к главной части своего задания.

* * *

К моему удивлению, атмосфера, царившая среди воинов десятого легиона, совсем не походила на «братство», о котором мне толковал Тит Пулион не без гордости в голосе. В легионе было довольно много новичков, не имевших военного опыта, поэтому ветераны и те из легионеров, кто хоть немного успел повоевать с галлами, всячески унижали и эксплуатировали новобранцев. В десятом легионе, как и в других легионах Цезаря, воины, имевшие деньги и связи, могли отлынивать от лагерных работ и военных упражнений. Обо всем этом я узнал очень скоро, обретя приятелей, близких мне по возрасту, в других когортах.

Я наплел Титу Пулиону, будто мои родители богатые плебеи, что я удрал в войско Цезаря, устав от их излишней опеки. Свою выносливость и умение обращаться с оружием я объяснил тем, что меня с детства воспитывали получившие свободу гладиаторы, телохранители моего отца. Тит Пулион поинтересовался у меня, не окажет ли мой отец ему поддержку, если он приедет на жительство в Рим. Родиной Тита Пулиона был маленький городок в Этрурии, куда ему по окончании службы совсем не хотелось возвращаться.

«Цезарь намерен стать властелином Рима, это уже ясно, – молвил мне Тит Пулион, – не зря же он содержит такое большое войско, хотя война в Галлии уже закончилась. Мне хочется и после службы быть поближе к Цезарю».

Я пространно намекнул Титу Пулиону, мол, услуга за услугу. Он оказывает мне свое покровительство в войске Цезаря, а мой отец за это поможет ему неплохо устроиться в Риме.

После этого приватного разговора Тит Пулион стал следить за тем, чтобы декан Авл Сикул не слишком докучал мне своими поручениями и поучениями. Не желая ссориться с Титом Пулионом, Авл Сикул махнул на меня рукой, избавив даже от караульной службы. Я целыми днями слонялся по лагерю, вникая во все мелочи лагерной жизни и стараясь заводить полезные знакомства. Цезарь должен был вскоре вернуться в стан десятого легиона, и тогда мне предстояло каким-то образом осуществить покушение на него. Я постоянно ломал над этим голову, но никак не мог придумать ничего путного. Мне хотелось убить Цезаря и уцелеть при этом самому, но такой вариант мне не светил здесь при любом раскладе. Это было мне совершенно очевидно!

Так прошла неделя.

И вот однажды воинов десятого легиона утром разбудила не обычная побудка буцинатора, а сигнал боевой тревоги, поданный корном. Выбежав из палаток, легионеры быстро построились по когортам на широкой центральной улице лагеря перед преторием. Все были в полном вооружении, с командирами и трубачами в передней линии.

Перед войском появился верхом на коне легат Квинт Цицерон.

Это был поджарый светловолосый мужчина лет сорока пяти, в облике которого было много сходства с оратором Цицероном. Мне довелось повидать оратора Цицерона в Риме, поэтому теперь, глядя на легата Цицерона, я мигом узрел в его чертах тот же длинный нос, широкий покатый лоб с двумя залысинами, большие оттопыренные уши и тяжелый подбородок. Фамильное внешнее сходство двух братьев Цицеронов было налицо.

Проезжая на коне вдоль строя легионеров, легат Цицерон коротко объяснил войску, почему сегодня утром прозвучала боевая тревога. Оказалось, что из города Новый Ком бежали галльские заложники. Беспечность охраны позволила заложникам беспрепятственно выйти из города и скрыться в горах. Бежавшие заложники являются сыновьями галльских вождей из племен ретов и винделиков. Командир римского гарнизона в Новом Коме, легат Гай Оппий, отправил послов к галльским вождям с требованием вернуть заложников, но получил в ответ отказ. Более того, галлы начали спешно вооружаться и собираться в большие отряды, понимая, что римляне непременно попытаются захватить заложников силой.

«Галльские вожди знают, что Альпийские горные проходы вот-вот завалит снегом, тогда главные силы Цезаря не смогут прибыть из-за Альп в Цизальпинскую Галлию, – молвил Квинт Цицерон. – В Цизальпинской Галлии стоит лишь наш десятый легион, других войск у Цезаря здесь нет. Цезарь даже не знает о бегстве заложников. Время дорого, поэтому я решил выступить против галлов, не дожидаясь распоряжений от Цезаря, гонец к которому прибудет только под вечер. Ретов и винделиков надо разбить до того, как они соберутся с силами и успеют вовлечь в мятеж соседние племена. Мы выступаем в поход немедля!»

Решительность Квинта Цицерона произвела на меня благоприятное впечатление. Правда, меня насторожили разговоры бывалых воинов, которые полагали, что легат Цицерон много на себя берет, принимая столь поспешное решение. Реты и винделики могут выставить больше десяти тысяч воинов, в то время как в десятом легионе вряд ли наберется и четыре тысячи человек. В случае поражения Цицерона галлы скопом поднимутся на восстание, на подавление которого у Цезаря не окажется достаточно войск. На помощь из Рима Цезарю надеяться нечего, а его основные легионы в силу погодных условий не смогут прийти к нему из-за Альп до следующей весны.

Военачальники резко пресекали подобные разговоры, упрекая ветеранов в том, что те будто бы обленились и ослабли духом, живя целый год мирной жизнью.

Войско выступило от Эпоредии по извилистой дороге, проложенной среди холмов, поросших смешанным лесом. Далеко впереди скакали конные дозорные. Еще около сотни всадников во главе с легатом Цицероном двигались в голове римской колонны. В авангарде же находилась и первая когорта, начальствовал ею военный трибун Луций Корнелий Цинна. Этот военачальник привлек мое внимание еще несколько дней тому назад своей красивой внешностью. От Тита Пулиона мне стало известно, что военный трибун Цинна приходился родным братом Корнелии, первой жены Цезаря, скончавшейся до срока от болезни.