Лена Сквоттер и парагон возмездия - Леонид Каганов Страница 25

Не знаю, рассчитывала ли госпожа Кутузова обнаружить там деньги или чужие лифчики — скорее всего ей было сейчас все безразлично. Но я обнаружила там именно то, на что надеялась: все бумаги Кутузова. Наверху лежала выписка о ремонте автомашины Audi, под ней — договор аренды, ниже — пачка спортивных грамот, и так далее. Кроме бумаг, в дипломате оказались ключи, карточки, загранпаспорт, парочка старинных мобильников и еще какая-то мелкая снедь, которая так тошнотворно гремела и перекатывалась, пока я ломала замки.

— Старший курсант Анохина! — требовательно позвала я, перенося дипломат с пола на стеклянный столик. — Возьмите свой мобильник, и в присутствии двух понятых, — я, не глядя, кивнула на старух, — тщательно сфотографируйте все бумаги с обеих сторон и все предметы. Когда найдете завещание, не останавливайтесь. Когда все закончите, доложите мне, составим протокол. Вопросов нет?

— Так точно! — по-пионерски задорно ответила Даша и козырнула.

Я поморщилась: это было чересчур. Впрочем, не зря интуиция подсказала мне представить ее курсантом.

— У вас есть паспорта? — сурово спросила я у старух, чтобы прекратили моргать на Дашу совиными глазами.

Одна замешкались, а вторая скрипнула:

— Есть пенсионное…

— Держите при себе, — сказала я со всей многозначительностью, на какую была способна, и повернулась к вдове: — А мы пока пройдем на кухню, я задам вам несколько вопросов.

В кухне я села за стол и выложила перед собой блокнот формата A4, ручку и молча начала писать. Во-первых, мне все равно надо было исписать для себя пару страниц, во-вторых, таков общеизвестный стиль общения любого милиционера. Написав первые несколько фраз, я подняла взгляд на вдову:

— Эти женщины кем вам приходятся?

— Моя мать и наша соседка по этажу… Мне стало плохо с сердцем, и…

— Понимаю. — Я постаралась сделать голос бесцветным и постучала авторучкой по блокноту. — Но вы сейчас в состоянии беседовать?

Она кивнула.

— Постараюсь закончить формальности как можно быстрее, — пообещала я и продолжила писать.

Писать было противно — я ненавижу это со школы. После школы мне не приходилось много писать от руки, а лишь расписываться в ведомостях. Производить немыслимое число суетливых движений вместо того, чтобы просто нажать кнопку, — унизительно для жителя нашего века. Прибавьте сюда унизительную невозможность редактировать текст, которая заставляет вначале продумывать его в уме — как если бы строителю приходилось сперва выстраивать этаж из кирпичей рядом, а потом перекладывать их в том же порядке повторно, но уже с цементом. Впрочем, даже строитель имеет право поправить кирпич прежде, чем схватится раствор. Ну и, наконец, я просто спотыкаюсь, когда дохожу до конца слова — несколько раз ловила себя на том, что большой палец постукивает по столу, а зрачок пытается разглядеть, почему не появился пробел.

В квартире стояла такая тишина, какая бывает только в провинциях. Я слышала, как ритмично капает из крана вода на брошенные в мойку чашки, как надорванно дышит вдова в белый платок, как шелестят в далекой гостиной бумаги под рукой Даши и пискляво шаркает над ними мобильник, изображая зачем-то звук старинного фотоаппарата.

Закончив писать расписку, я развернула сверток и выложила на стол бумажник, ключи и пачку денег, перевязанную резинкой, под которой торчал желтый листочек с суммой.

— Это ценные вещи, которые были найдены у вашего мужа. Пересчитайте, пожалуйста, прочитайте и распишитесь вот здесь, где галочка.

Я поставила галочку, вырвала лист с распиской и протянула ей. Вдова покорно пересчитала — шелест купюр смешивался с капаньем крана в мойке. Держалась она хорошо. Послушно расписалась в моем блокноте и старательным школьным почерком поставила дату.

Честно сказать, я взяла расписку вовсе не для артистичного официоза, а просто чтобы потом вдруг не возникло проблем. My way — не нарушать закон, и по возможности всегда этот факт фиксировать на тот случай, если когда-нибудь меня am Arsch packen. Пока что наш rendez-vous к вдове, несмотря на маскарад, являлся всего лишь актом передачи вещей покойного, что подтверждала расписка. А маскарад потом всегда можно объяснить тем, что я была шокирована случившимся и не хотела беспокоить вдову долгими объяснениями, кто я такая и как ко мне попали эти вещи.

— Скажите, ваш муж много пил? — продолжила я, перевернула лист и сразу начала писать вторую расписку для экономии времени.

Вдова замерла, всхлипнула, но быстро взяла себя в руки, и лицо ее снова обрело серьезность.

— В последний год — много.

— Понятно. Далее. Вспомните: у него были какие-то враги?

Она задумалась на миг, а потом помотала головой и вдруг с недоумением уставилась на мой костюм:

— Вы все-таки думаете, что это убийство?!

— Задать вам эти вопросы — моя обязанность, — мягко, но решительно ответила я. — Пожалуйста, вспомните.

— Я не знаю ничего об этом. Он никогда не упоминал про своих врагов.

— Хорошо, — продолжала я. — А друзья близкие у него были?

— Были, — кивнула она. — А зачем вам? Гена Азиатов, Митя Чумок, Валера Шашин.

— Продиктуйте их координаты.

Вдова печально покачала головой.

— Как это понимать? — насторожилась я и требовательно постучала ручкой по листу.

— Они умерли, — объяснила вдова и всхлипнула. — Петя так и говорил: следующий я…

Я насторожилась и позволила этой настороженности отразиться на лице во всей полноте.

— Расскажите подробнее, — потребовала я. — Что с ними случилось?

— Азиатов разбился… У Чумока открылась язва желудка, долго лечился, и… Валера Шашин утонул…

Я подробно записала это на отдельном листе — уже для себя.

— Шашин сам утонул?

— Да, летом мы на море ездили. Пошел купаться и утонул — прямо на наших глазах. Мы думали, ныряет… Плавал отлично…

— Они пили? — спросила я в лоб.

Вдова вздохнула и поджала губы.

— А как разбился Азиатов?

— Я не знаю. Петя просто сказал: Гены больше нет, разбился.

— Пьяный за руль сел? — спросила я.

— Не знаю.

Здесь мне следовало прямо спросить координаты их семей, но я представила себе еще три таких же разговора, и мне сразу захотелось встать и уйти. К счастью, вдова сама разрешила мои сомнения:

— Четыре друга были, — вздохнула она, — вместе в сборной когда-то играли.

— В сборной? — удивилась я.

Теперь я могла бы найти их самостоятельно.

— Да… Петя же играл в волейбол за сборную России. — Вдова помолчала и добавила с гордостью: — На олимпиадах выступали.