Рейдеры - Михаил Алексеев Страница 25

Караван на Хамлидж ушел через пять дней после битвы, а еще через три дня, в воскресенье, Фомичев организовал пир в честь окончания строительства замка и крепости. В замок он с ближниками и семьями переехал еще ранней весной, а вот крепость достроили уже в конце мая. Поначалу он ошибочно считал, что главное построить замок и крепость. Ан нет! Его женщины имели на этот счет собственное мнение. Оказалось, что самое сложное – это выбрать, в чем идти на пир. Одеваться по моде этого времени не хотел Фомичев. Слишком много всего, жарко, да еще в шапке. Он считал возможным пойти в элегантном костюме, сшитом по моде двадцать первого века. Но! Статус князя обязывал выглядеть мужчиной. А мужчина по правилам хорошего тона девятого века не мог быть безоружным. Хотя бы тесак, кинжал, да любой острорежущий предмет на поясе, за который в двадцать первом веке человека неминуемо закрыли бы по статье о хранении и ношении холодного оружия, должен был присутствовать на нем, подчеркивая принадлежность к мужскому полу и его статус. То есть это должно было быть реальным оружием. Ну, и как на вечерний костюм вешать пояс или портупею со скрамасаксом? Проблема! Выход нашелся по подсказке бывших военных. Фомичеву сшили советский парадный мундир под сапоги. Погоны Фомичев скромно определил полковничьи. Но главное – на бедре висел офицерский кортик, выкованный специально для этого. И это сразу стало модным, по крайней мере, среди ближников. Правда, погоны все заказывали поскромнее. Итогом стало то, что использование ткани цвета морской волны, в свое время купленной на базах хранения Министерства обороны, как не соответствующей времени, Фомичев взял под личный контроль. Под форму Васильев заставил надеть оперативную кобуру с ПММ и бронежилет скрытого ношения.

–Слова «шахид» тут нет, а люди есть. И особой разницы в том, что они не взрываются, а протыкают нужного им человека острыми железками, я не вижу. Поэтому если ты не в броне – будь добр носить и бронежилет, и пистолет,– вынес он свой приговор.

На пир кроме своих были приглашены гости из Смоленска и Полоцка. Гинтовт также был «своим», поэтому привычно приперся со всем своим семейством. Смолян возглавляли Светозар и Воислав, а делегацию Полоцка – княгиня Черных. Смоляне в целом представляли, что увидят и что их ждет,– все же если не сами были, так подчиненные или друзья в Вязьме бывали и, естественно, рассказывали. А вот полоцкие были откровенно шокированы и не старались этого скрыть. Все приглашенные обеих делегаций были представлены Фомичеву. Со смоленскими это была скорее формальность – князя они знали все. Полоцкие активно старались понравиться новому господину, и это тоже было ожидаемо. Вот дама рядом с женой Черныха вела себя несколько необычно. Женщина, оказавшаяся матерью Аурелии Вульфовны, выглядела на пять баллов по шкале еще той, прошлой жизни. Дочь, жена Черныха, была более юной копией матери. Одеты они обе были в наряды, представляющие собой смесь из предметов этого времени и того, что принесли с собой выходцы из двадцать первого века. Аранка уже привыкла к этому, а вот ее мать, похоже, еще не совсем свыклась и с одеждой, и своим новым положением княжеской тещи.

Но тем не менее она бросала на Фомичева заинтересованные взгляды. Причем взгляды были откровенно недвусмысленными, настолько, что Фомичев почувствовал себя племенным жеребцом на осмотре хозяевами кобылы – достоин ли? Сергей скосил глаза сначала влево, где сидела Лиза, потом вправо – на Лину и Расу. Все его женщины, почувствовав в незнакомке соперницу, фигурально выражаясь, встали в стойку. «А какого хрена?»– внутренне возмутился своим смущением Фомичев, и в свою очередь, наплевав на весьма формальный этикет этих простых времен, бесстыдно принялся рассматривать тещу Черныха.

«М-да… А у полоцкого посадника губа была не дура! И что странно – вкус совсем не соответствовал этому времени. Может, поэтому она ему и приглянулась? Даже сейчас, после недавних проблем, она выглядит очень эффектно! И знает это!»

Налюбовавшись, он подошел к жене подчиненного, забрал письменный отчет Черныха и поцеловал ее в щечку. Повернувшись к своему месту, оценил ситуацию со своими половинами. Литовки все так же смотрели на ту, которая покусилась на их господина, и априори считая его правым во всем, а вот Лиза делала вид, что ей все равно. Хотя именно это говорило об обратном. И причиной ее недовольства был он, а не теща Черныха.

«Да! Испортила цивилизация женщин!»– вздохнул князь про себя, усаживаясь в свое кресло. И провожая взглядом ту, что заставила нервничать его женщин, заметил, как на мать Аранки смотрел княжий кузнец.

«Ага! Неужели нашлась та, кто смогла зацепить Сергея Петровича? Ну, дай бог! А то прям живет в кузне!»– порадовался в душе за кузнеца Фомичев. И чтобы смягчить ситуацию, толкнул Лизу, взглядом указывая на кузнеца.

–Смотри! Никак Сергей Петрович заметил что-то кроме металла.

–Не подлизывайся! Я видела, как ты на нее смотрел!

–Как ты могла видеть? Я спиной к тебе стоял.

–Я и со спины видела, как ты облизывался и слюни распускал.

–Ну, прямо уж! А с другой стороны – хороша! Не отнять.

–О чем я и говорю!

Пир прошел по плану. В перерыве Фомичев успел пройтись с Воиславом и Светозаром по стене замка, обсуждая план смоленской крепости на примере вяземской. Там с экскурсией встретилась и полоцкая делегация. Вечером был салют, и на этом торжественная часть завершилась.