Безликие: первая охота - Александр Якубович Страница 25

На том и разошлись. Сокурсники двинулись дальше по коридору, мы же с Риссом остались обсудить ситуацию. Сначала Вартан сопротивлялся, но я смог убедить его, что это вполне нормальная сделка.

— Он же не сказал, что Гринн должен помириться с нами, так? Нам достаточно признать, что мы перегнули палку и типа извинится. А вот если уж у этой рыжей гниды еще останутся вопросы… Ну, тогда мы не виноваты. Так? — убеждал я друга.

— Так-то так, но вот не нравится мне это…

— Что именно?

— С чего это Нагин вообще полез в эти дела? Он всегда был в стороне от разборок.

— Ну, мы сломали Гринну руку, — легкомысленно сказал я, но под тяжелым взглядом Рисса поправился, — я сломал. Это реально перебор, даже для такой мрази, как этот рыжий.

Вечером нам обоим пришлось приносить старосте публичные извинения за нанесенные травмы. К нашему удивлению, Гринн отреагировал довольно спокойно и внешне наш конфликт был исчерпан.

На следующий день у нас было занятие с господином Кваро. Основная тема — опрос свидетелей, скрытые способы вывести человека на нужную тему, опасность прямых вопросов.

— Курсанты, запомните! Самая большая ошибка, которую может совершить полицейский — некорректно сформулировать вопрос к очевидцу или потенциальному свидетелю, — вещал Кваро, все так же выхаживая вдоль доски. — Самая большая угроза объективности расследования — наводящие вопросы, которые подталкивают опрашиваемого к озвучиванию нужной сыщику версии. Кто-нибудь может привести пример? Нет? Ну тогда отложите перья и послушайте, тут не стоит записывать.

Я благодарно бросил на стол ручку и откинулся на спинку лавки. Тоже сделали и мои сокурсники.

— Вы должны запомнить, что любой ваш вопрос не должен содержать в себе ответа. Также стоит быть аккуратнее с косвенными вопросами. Особенно, когда дело касается подростков и детей — они очень внушаемы. Банальный пример: грабитель был в красной шапке. Если вы спросите у свидетеля, видел ли он мужчину в красной шапке, это будет наводящим вопросом. Очевидно, что вас интересует именно приметный головной убор и человек может неосознанно, но солгать. Человеческая память несовершенна, люди часто додумывают уже после, а в стрессовой ситуации — тем более. А для рядового подданного королевства любое общение с представителем власти или сыска — уже стресс. Так что вместо вопроса о мужчине в красной шапке стоит задать ряд вопросов о том, чем занимался человек, что он видел, что показалось ему необычным. Если вы даете конкретный ориентир, как та самая красная шапка, то вы просто теряете потенциального свидетеля или получаете недостоверную информацию. Уяснили?

В этот момент у меня возникла идея, и я поднял руку. Кваро не просто так поперли из сыска, может, он сможет мне что-то подсказать.

— Курсант Кейн, все вопросы после занятий, если это важно, конечно. Пока же продолжим работу по теме, — осадил меня Кваро. — Оговор или принуждение к свидетельствованию против себя — самое частое преступление, совершаемое офицерами и рядовыми полиции и сыска. Наша система учета достижений и проделанной работы несовершенна и, зачастую, в погоне за показателями показания из человека выбиваются. Скажите, вот ситуация. Вы получили вызов, бытовая ссора. Отряд приехал на место и застал мужчину с руками в крови и топором в руках. Его жена — зарублена. Вроде бы, все очевидно, но мужчина свою вину отрицает. Что делать? Девять из десяти участковых офицеров выбивают признательные показания и явку с повинной в таких случаях. Однако это — совершение должностного преступления. Вы не можете заставлять человека оговаривать себя. Работа полиции — задерживать подозреваемых в совершении преступления, собирать факты, а дальше уже должен решать суд королевства, виновен человек, или же нет. Принуждение написать явку с повинной или признаться в преступлении, если человек изначально совершение преступления отрицает — точно такое же нарушение закона…

— Но господин Кваро! Он же убил жену! — воскликнул кто-то в аудитории.

— Вы не суд! У вас нет права выносить приговоры! — внезапно всегда спокойный Кваро со всей силы хлопнул ладонью по столу, да так, что весь поток вздрогнул. — Это должен решать суд! Или вы считаете себя выше закона?!

— Но вы же сказали, что…

— Я сказал, что увидели сотрудники, которые прибыли на вызов! А вот в ходе опроса может выясниться, что это была попытка грабежа! Или еще что-то! Или муж вовсе нашел супругу в таком состоянии, когда вернулся с работы, а драка происходила с кем-то другим! Повторяю, господа будущие офицеры: вы не имеете права выносить приговоры и склонять людей к оговору самих себя или своих родственников, только потому, что с вашей точки зрения все выглядит однозначно! Это порочит как честь офицера, так и всю полицейскую и сыскную службу государства!

Аудитория притихла. По лицам сокурсников я видел, что выволочка от Кваро не понравилась многим, очень многим. Но с другой стороны, бывший сыщик был прав: задача полиции и сыска — задерживать преступников, а их вину должно доказывать в суде. Иначе из органа контроля правопорядка полиция превращается в карательные отряды.

Остаток занятия прошел спокойно. Кваро, как обычно, дал чтение к следующей лекции, будущие офицеры стройными рядами потянулись на выход. Я чуть задержался, дал знак Вартану, что догоню, а сам же, дождавшись, когда почти все выйдут в коридор, подошел к преподавателю.

— Господин Кваро… — начал я.

— А, курсант Кейн, — холодно бросил преподаватель, — чего вам?

В голосе Кваро слышалось пренебрежение, и по его выражению лица я понял, что история со сломанной рукой Гринна дошла и до преподавательских кругов.

— У меня есть вопрос, нравственного характера… В какой-то степени, — начал я.

Брови Кваро удивленно взметнулись, но преподаватель быстро взял себя в руки.

— Мне казалось, что у вас нет с этим проблем, курсант. Или вы хотите спросить о допустимости силовых методов получения показаний? — двусмысленно намекнул мужчина.

Я только криво улыбнулся.

— Господин Кваро, Гринн порочил не только мою честь, но своими наговорами оскорблял моих погибших коллег, так что… Нет, у меня вопрос не том, стоило ли ломать ему вторую руку, — сказал я прямо, чем солидно удивил препода.

Он-то ожидал, что я буду оправдываться и отпираться.

— Тогда что за вопрос, курсант?

— В деле, связанным с налетом на участок… Понимаете, у меня есть свидетельства и… наблюдения, которые категорически не вписываются в реалии дела. Я бы даже сказал, они идут строго вразрез со здравым смыслом, — сказал я.

— И вы мучаетесь, ставить ли в известность непосредственное руководство? — спросил Кваро.

Я утвердительно кивнул.

— Я практикант и мое дело — помощь и наблюдение, я не хочу доставить неудобство своему ефрейтору или старшему офицеру, но…

Кваро очень понимающе на меня посмотрел. Я бы даже сказал, слишком понимающе.