Между львом и лилией - Александр Харников Страница 25

– Генерал, – с полупоклоном сказал появившийся во входном проеме палатки адъютант Брэддока, лейтенант Броум, – тут к вам мистер Хэйз и мистер Адамс от мистера Скрэнтона. Говорят, что срочно.

Брэддок нахмурился. Скрэнтона он ожидал увидеть завтра в течение дня, причем тот всегда докладывал лично, хотя обычно и в сопровождении Хэйза. А тут и сам он не пришел, и его люди появились на день раньше, и, видите ли, дело у них срочное. Да еще и в шесть часов пополудни, незадолго до ужина. Ладно, посмотрим, что у них такое произошло, что не могло подождать до завтра. И пусть пеняют на себя, если это окажется пустяком…

– Генерал, – сказал появившийся в проеме Хэйз, – простите нас, но у нас тут… – он посмотрел на вошедшего вслед за ним спутника, что тоже удивило Брэддока, и продолжил: – Генерал, мистер Адамс объяснит ситуацию получше меня.

Последний с полупоклоном начал:

– Генерал, недалеко от маршрута, по которому мы шли, находится деревня недружественных индейцев. Причем два года назад их там не было. Они напали на нашу группу, отправившуюся в деревню под командованием самого мистера Скрэнтона для переговоров. Согласно приказу, мы с мистером Хэйзом оставались на базе и в перестрелке участия не принимали. Кроме того, в случае подобных столкновений, согласно инструкциям, мы должны были предупредить вас.

– Что с Джонатаном Оделлом?

От Брэддока не ускользнуло, что оба траппера переглянулись, после чего на этот раз ответил Хэйз:

– Мистер Оделл в это время находился в лесу в сопровождении Гранта и Вильсона. Услышав перестрелку, они должны были, согласно инструкциям, точно так же отправиться в направлении базы главного отряда.

– Понятно… Что скажете, мистер Вашингтон?

– Генерал, я бы завтра с раннего утра взял с собой ополченцев и разобрался с краснокожими.

– Почему не регулярные части войск его величества?

– Генерал, все-таки у ваших солдат нет опыта борьбы с индейцами. Не говоря уж о том, что их красные мундиры видны за милю.

– Мистер Вашингтон, ценю ваш пыл, но ваши ополченцы уже показали себя у форта Несессити. Все, на что они были способны – перебить малочисленную делегацию, которая даже и не думала начинать боевых действий. А что было после прихода регулярной французской армии, вам напомнить?

Вашингтон с видимым усилием совладал собой и сухо ответил:

– Генерал, но ведь, как вы сами и подчеркнули, там мы воевали с французской армией, а не с кучкой индейцев.

– Мистер Вашингтон, как меня информировали, у вас даже был какой-то союзник среди индейцев, без которого вас бы разбили еще раньше. Как бы то ни было, если крупного боестолкновения все-таки не было, нам лучше попытаться с индейцами договориться – я бы даже подумал о попытке перетянуть их на нашу сторону. Да, и сколько там дикарей, мистер Хэйз?

– Генерал, мы не были вблизи деревни, но, судя по количеству дымов, полагаем, что около шестидесяти воинов.

– Не были вблизи деревни? Откуда же вы знаете про недружественных индейцев и про боестолкновение?

– Деревню мы видели с холма, где мы устроили базу. Перестрелку мы услышали примерно в полутора милях от базы, на пути следования наших ребят.

– Мистер Хэйз, есть ли шанс, что мистер Оделл и прочие до сих пор живы?

– Боюсь, генерал, что если они попали в руки дикарям, то это практически исключено. Увы.

– И как далеко от нашего следующего лагеря до деревни этих индейцев?

– Около четырех-пяти миль, генерал.

– И сможете ли вы провести отряд к деревне?

– Полагаю, что да, генерал, хотя я видел ее лишь издалека.

Брэддок задумался, затем посмотрел еще раз на Вашингтона.

– В таком случае, мистер Вашингтон, вы закончите работы над этим участком дороги завтра не позднее десяти часов утра, после чего мистер Хэйз проведет наш отряд к местоположению следующего лагеря. Саперная рота и ньюйоркцы останутся здесь с мистером Адамсом и начнут работать над следующим участком дороги. Ну, а вы проследуете с нами с тем, чтобы послезавтра с утра разобраться с дикарями. Мистер Хэйз пойдет с вами и покажет дорогу. А пока распорядитесь, чтобы его и мистера Адамса накормили и определили на ночлег.

12 июня 1755 года. Деревня Аткваначуке. Томас Форрестер Вильсон, пленник сасквеханноков

Посреди деревни были врыты в землю три столба. К каждому из них привязан голый бледнолицый – к правому – Скрэнтон, к среднему – Грант, который посреди индейцев впервые не казался гигантом (хотя, если честно, те странные белые, которые повязали нас, размерами от сасквеханноков отличались мало). А на левом, притороченный крепкими кожаными ремнями, висел ваш покорный слуга, Томас Форрестер… Ну, скажем, Вильсон собственной персоной.

Нечто подобное тому, что сейчас происходило с нами, я уже успел повидать, только в деревеньке ленапе, севернее этих мест. Произошло это после того, как на них напали мохоки. Ленапе вышли из схватки победителями, и двух оставшихся в живых мохоков они точно так же привязали к столбам, а затем дали свободу своим женщинам.

Я, как назло, прибыл в Туманараминг (так именовалась сия метрополия) в тот самый момент, когда то, что осталось от второго мохока, кричало и извивалось от боли, а первый, обугленный, уже валялся перед столбом. Так что, похоже, и мне предстоит та же участь. Впрочем, после всего, что со мной произошло, за жизнь я не очень-то и цеплялся, и единственное, о чем я молил Господа (что я, если уж по совести, делал слишком редко) – это встретить свою кончину достойно.

Здесь, как и у ленапе, главными мучителями были женщины. Первым принялись за Скрэнтона, но не прошло и десяти минут, как его – после того, как ему прижгли гениталии – скрутила судорога, и я сказал по сасквеханнокски:

– Сердце. Уже не жилец.

Седовласая женщина, заправлявшая пытками, странно посмотрела на меня, и я подумал, что где-то я ее уже видел. Это для тех, кто с индейцами незнаком, они все на одно лицо. На самом же деле различия даже среди одного племени весьма и весьма существенные. Дама, похоже, была ранее красивой, но старость, возможно, преждевременная, и крупные оспины на лице превратили ее в страшную мегеру.

Тем временем Скрэнтон перестал дергаться и поник на своих ремнях. Его отвязали, и один из воинов, подойдя поближе, снял с него скальп, после чего – похоже, на всякий случай – перерезал глотку и пнул труп ногой, прежде чем вернуться в круг зрителей.

Следующим был Грант. Этот оказался более стойким, но и он орал благим матом, пока его резали, жгли, а потом с еще живого сняли скальп, и, наконец, разожгли у его ног костер.

Да, подумал я, не повезло им – ведь местные индейцы не только узнали, что мы пришли по их души, и про то, что наш отряд уже вырезал безымянную индейскую деревню, но еще оказалось, что именно Скрэнтон с компанией полтора года назад принесли одеяла, зараженные оспой. Меня странные белые тоже спросили, участвовал ли я во всех этих событиях. Я им честно сказал, что в прошлом году меня в здешних краях не было, а вот в этом году, увы, я стоял в дозоре во время той резни и потом помогал избавиться от трупов и поджечь то, что оставалось от деревни. Поэтому, в отличие от Оделла, меня точно так же передали сасквеханнокам для расправы.