Ярослав Умный. Государь Руси - Михаил Ланцов Страница 25

Ярослав на этом настаивал самым бескомпромиссным образом. Ибо считал, что если не будет официального запрета на религиозное инакомыслие, то вариантов христианства будет вагон и маленькая тележка. Что не позволит ни одному из них выступать достаточно сильным игроком, способным бороться со светской властью на равных за влияние. И каждый из таких культов напротив станет искать расположение светских владык.

Другим важным защитным механизмом, в рамках принципа равенства стало введение «духовных регламентов». Так, например, отлучить от церкви или придать анафеме лицо духовное в сане от епископа и выше мог только Вселенский собор, и никто иной. А любое другое духовное лицо – Поместный собор. Что резко затрудняло применение формально репрессивных механизмов в церковном аппарате. При этом Вселенским мог считаться только тот собор, на котором присутствовали как минимум все пять глав Пентархии.

Вторым, не менее важным итогом Собора стал факт того, что «концепт божественных ликов», что высказывался Ярославом, не получил никакого осуждения. Вообще. Никак. Из-за чего его учение не выглядело ересью, во всяком случае – официально. Что открывало своего рода «окно Овертона» ^[17] для интеграции христианства с язычеством на качественно новом уровне.

Но чудеса на этом не закончились.

Чего стоили только «покаяния Папы», в котором Папа Римский Николай I признал подложность «Исидоровых декреталий» ^[18]. Виновником подлога был объявлен Карл Великий, который за введение иерархов в заблуждение посмертно отлучался от церкви. А коронация его признавалась воровской, то есть, незаконной. Как следствие, все его наследники теряли всякие права на «корону запада».

Другим следствием этого «покаяния» стало то, что Папа Лев III, принявший подложные декреталии «столь неумело сделанные, что невозможно усомниться в сговоре», также отлучался посмертно от церкви. Под удар попадал и Папа Захарий, поддержавший незаконный захват власти Карлом Мартелом и его сыном. Что разом заварило в Европе удивительную кашу, потому что не только лишило каролингов притязаний на корону запада, но и объявило их власть незаконной. То есть, всякие вассальные клятвы, данные им, церковь отныне считала недействительными. Учитывая тот факт, что обстановка в тех краях была горячей, это был просто чудовищный удар по наследникам Карла, практически не оставлявший им шансов на успех.

Да, для Николая I это был очень непростой шаг. Он ведь стремился укрепить Папский престол. Но Ярослав ему «намекнул», что если он не уймет свою гордыню и не сделает то, что ему говорят, то наш герой заглянет в гости. И даже гунны в своих могилах удивятся его «чудесам» в древнем городе. Но главное все полученные Папским престолом города в Италии отойдут светским правителям.

Учитывая, что эти требования Ярослава нашли живой отклик в душе всех остальных участников Пентархии, то Папа был вынужден согласиться. Повторить судьбу халифа и приезжать в Константинополь пленником он не хотел. Тем более, в том, что Ярослав умеет брать большие города, ни у кого сомнений не было. И полностью опустошенная Александрия, которую ныне спешно заново заселяли греки, тому прекрасный пример. А ведь она до нападения была более населенным городом чем Рим…

Следом за покаянием Николая пришлось «посыпать голову пеплом» уже Фотию. Но уже совсем по другому вопросу. И тут Ярослав был еще более последователен и принципиален, нежели в вопросах латинской епархии.

Патриарх Константинополя был вынужден публично заявить о порочности так называемой «Симфонии». Суть этой «штуки» была проста и, на первый взгляд, разумна. Но только на первый взгляд. «Симфония», грубо говоря, обозначала согласие церкви с властью, какой бы она ни была. Захватил заговорщик власть? Значит так и надо. Незаконно? Значит Всевышний ему помог. А потому и правильно все, законно. Что делало христианскую церковь на удивление ненадежным союзником власти. Особенно греческий вариант никейского обряда, которое впоследствии трансформируется в православие. Ну… сделал это в оригинальной истории.

В латинском христианстве эта самая «Симфония» была намного слабее представлена. Для среды германских варваров такие поступки церкви воспринимались очень остро. Но не суть. Главное Вселенский собор осудил «Симфонию» и утвердил новый принцип христианской церкви – «Легальность». Отныне церковь должна была выступать гарантом легальности правления. Чтобы предотвращать воровские захваты власти.

В том же «покаянии Фотия» и были озвучены эти самые принципы легального наследования. По сути, это был вариант поздней английской системы полусалической примогенитуры скрещенной с римской традицией завещания. То есть, наследные земли не дробились между наследниками, а получал их либо старший наследник, либо тот, кто был указан в завещании. Но только один человек. Остальные могли рассчитывать на наследование только движимого имущества. Плюс гарантировалось приданое для выходящих замуж девиц и юношеское держание молодых мужчин за счет старшего родственника.

Старшим наследником считался не только сын. Им теперь могла быть и дочь. По введенной церковью системе сначала старшинство передавалось от одного сына к другому, а потом, по завершению сыновей, к дочерям. И только после пресечения этого «гнезда», передавалось детям первого старшего наследника, пусть даже и давно усопшего. И далее все шло по тому же принципу. Исключение составляло завещание, которое могло принудительно придать старшинство любому члену рода. Причем приоритет был именно у завещания, а не у естественного права.

И это «покаяние» оказалось куда более важным, нежели «плач» Николая I. Хотя бы потому, что устанавливало единую систему наследования для всех христианских государств. Во всех делах от монархов до обычных крестьян. И церковь теперь выступала гарантом выполнения этих условий, а не приживалой, что прилипала к любому сильному. Особенно остро это было нужно Византии, где наследование власти было тем еще шоу. Из-за чего в империи чуть ли не каждое десятилетие происходили разнообразные шоу. Вплоть до убийства законного василевса его противниками в храме. С последующим освящением власти этих самых убийц.

Ну и в качестве вишенки на торте Вселенский собор распространил единый взгляд на брачный союз, утвердив так называемый «римский брак». Опираясь на институции Юстиниана, он трактовался теперь как некий светский союз, нежели религиозный ^[19]. Из-за чего законным он признавался, будучи заключенным по любому обычаю. При этом религиозные верования вступающих в брак отныне не имели никакого значения. Это было необходимо для того, чтобы устранить юридическую дыру во взаимоотношениях с народами иных верований. Формально. На деле же это открывало возможность для межконфессиональных браков в самом широком диапазоне. Прежде всего внутри разнообразных христианских деноминаций, каковых в IX веке было великое множество. Как признанных, так и не очень. Но и для остальных это было очень удобно.